Книга Страна вина - Мо Янь

1

Наставник Мо Янь, здравствуйте!

Отправил Вам, если не ошибаюсь, уже восемь произведений, но от господ редакторов «Гражданской литературы» до сих пор ни звука. Считаю, что не след выказывать такое равнодушие по отношению к молодому литератору. Раз уж открыли эту лавочку, то должны относиться к авторам как положено. Но времена меняются, — как говорится, небо поворачивается, земля вращается, тебе возвыситься, а мне пасть. Людям тысячу дней в благоденствии не жить, как цветам сто дней не алеть, и если горе с горой встретиться трудно, то человеку с человеком — легко. Как знать, может, однажды эти два негодяя, Чжоу Бао и Ли Сяобао, попадутся мне на мушку! Отныне, наставник, в «Гражданскую литературу», в это реакционное издание, где заправляют такие непорядочные люди, рукописей больше не посылаю. Мы люди небогатые, но характер у нас имеется. Мир большой, издателей что деревьев в лесу. Зачем, спрашивается, вешаться именно на этом дереве? Верно ведь, наставник?

Подготовка к проведению первого ежегодного фестиваля Обезьяньего вина в основном уже завершена. Я тут еще придумал, как спихнуть залежавшуюся у нас лечебную настойку. Доставил образцы в городскую экспертную группу по винно-водочной продукции, несколько дегустаторов проверили их, предварительно почистив зубы и прополоскав рот, и единодушно заключили, что у этого вина уникальный букет, напоминающий красавицу, худосочную, печально хмурящую брови. Городская ассоциация по утверждению названий винно-водочной продукции приняла решение назвать это вино «Больная Си Ши».[189]Я счел это название неуместным, потому что слово «больная» несчастливое и неизбежно вызовет у потребителей отрицательные ассоциации, а это скажется на продажах. Поэтому предложил заменить название «Больная Си Ши» на «Красавица Си хмурит брови» или «Дай Юй[190]хоронит цветы». И в том и в другом названии смысл — больная красавица — сохраняется, но звучат они более мягко и в немалой степени взывают к чувству сострадания. Члены ассоциации, народ завистливый и консервативный, насмерть стояли за «Больную Си Ши» и уступать не собирались. Мое терпение лопнуло, и с бутылкой под мышкой я отправился к секретарше мэра, которая была так растрогана моим подношением и так прониклась моей принципиальностью, что провела меня прямо в кабинет. Выслушав мой рассказ, мэр стукнула кулачком по столу и вскочила, выпучив свои прекрасные глаза и удивленно подняв точеные брови. Потом еще раз стукнула по столу, плюхнулась в кресло и схватилась за телефон. С минуту она распекала кого-то, а потом под разбор попал взявший трубку председатель Ассоциации. Этот получил настоящую головомойку, критика была суровой, но справедливой. Говорила она с полным сознанием своей правоты, давя на собеседника как гора Тайшань; она словно обдавала кипятком муравейник, окуривала дымом улей или тыкала палкой в логовище крабов. Я не мог видеть распекаемого председателя, но мог очень живо себе представить, как он сидит на полу, скрестив ноги, и с головы у него крупными, с соевый боб, каплями катится пот. Меня мэр осыпала похвалами, отметив мои заслуги не только перед первым ежегодным фестивалем Обезьяньего вина, но и перед всем Цзюго. Потом стала задушевно расспрашивать обо всем подряд: как дела дома, как на работе, об увлечениях в нерабочее время, об отношениях с друзьями. В душе словно разлилось весеннее тепло, и я выложил всё, ничего не скрывая. Мэр живо интересовалась, как обстоят дела у Вас, наставник, и лично попросила от своего имени пригласить Вас принять участие в фестивале Обезьяньего вина. Когда речь зашла о командировочных и об оплате за питание и проживание, она лишь фыркнула: «Да одного бракованного вина, произведенного в Цзюго, хватит, чтобы принять десяток Мо Яней».

Наставник, я уже твердо решил передать право на выбор названия для этого нового вина Вам. Теперь от Вас зависит, будет ли это «Красавица Си хмурит брови» или «Дай Юй хоронит цветы». А если Вы предложите нечто более прекрасное, будет вообще замечательно. Мэр согласна заплатить по тысяче за каждый иероглиф в нем. Кроме того, осмеливаемся попросить Вас написать рекламу для этого вина. Мы готовы запускать ее, сколько бы она ни стоила, в прайм-тайм на центральном телевизионном канале, чтобы вся страна, весь мир знал о вине «Дай Юй хоронит цветы» или «Красавица Си хмурит брови». Поэтому текст этой рекламы имеет очень большое значение. Написано должно быть интересно и с юмором, а также с волнующими образами, чтобы зрители смогли словно воочию увидеть сестрицу Линь Дайюй или старшую сестрицу Си Ши: нахмуренные брови, руки прижаты к груди, мотыга на плече, маленькие губки вишенкой, бредет, словно колышущаяся под ветром тонкая ива. У кого хватит духу не купить его, особенно среди тех, кто подвержен мукам любви, кто несчастлив в ней, а также среди определенного типа экзальтированной молодежи, воспитанной в традициях классической литературы, — они последние штаны заложат, но купят его. Будут пить и наслаждаться, оно станет для них лекарством от любовных недугов или «снарядом в сахарной оболочке»,[191]который позволит осуществить материальное наступление на предмет своей любви с налетом духовности или же придать духовный стимул с налетом материальности, чтобы добиться своего. Под воздействием направляющей силы Вашей исключительно сентиментальной, душещипательной рекламы привкус этого словно ослабленного болезнью вина может стать ароматом болезненной — а стало быть, чарующей души — любви, заглушить боль великого множества податливых, развившихся не так, как надо, сердец молодых китайцев из мелкобуржуазных слоев, которые любят выискивать примеры для подражания среди романтических литературных героев, сможет дать им идеалы, надежду, силы, чтобы обуревающие их чувства не доводили до самоубийства. И тогда это вино станет вином любви, и оно потрясет мир. А его недостатки превратятся в ярко выраженное своеобразие, что и будет привлекать всеобщее внимание. На самом-то деле, наставник, вкусовые предпочтения всего лишь дело привычки. Когда все вокруг называют что-то хорошим, никто не осмелится сказать, что ничего хорошего в этом нет. В предпочтениях масс скрывается высочайшее могущество и власть, вроде власти заведующего орготделом горкома над рядовым партработником. Если он говорит, что ты хороший, то, хорош ты или плох, ты все равно будешь хороший; а если скажет, что плохой, то все одно останешься плохим. Кроме того, еда и питье при чрезмерном увлечении ими превращаются в страсть, старому предпочитают новое, желают чего-то рискованного, ищут острых ощущений. Многие из так называемых гурманов изменяют традициям, смотрят свысока на что-то, приготовленное по традиционному рецепту. Надоел белоснежный, ароматный соевый творог — доуфу, начинают потреблять покрытый плесенью вонючий доуфу; приелась великолепная нежная свинина — едят протухшую, кишащую червями. По этой же логике, когда уже невмоготу вкушать настоящие чудесные вина и амброзии, начинают искать что-нибудь со странным привкусом — горьким, острым, кислым, терпким, что раздражало бы слизистую оболочку рта и вкусовые рецепторы на языке. Так что, пока мы ведем за собой в нужную сторону, не будет вина, которое мы не сможем реализовать. Надеюсь, Вы набросаете несколько строк, пока пишете роман. Если наш мэр с таким жаром отстаивает свою позицию, Вы непременно получите щедрый гонорар, и, возможно, сумма за небольшую рекламу намного превзойдет вознаграждение за полгода напряженной работы над романом.