получится разговорить в наше отсутствие.
Разобрав смысл просьбы, он ощутил облегчение. Идти в место силы ему после вчерашнего и так не хотелось. Услышать еще раз: «Яр, ты станешь отцом моих детей.»… Нет уж, спасибо. Лучше он с Кантом чудика постережет.
Через пару минут их снова осталось трое. А еще через пять в их компанию начал пробиваться четвертый. В нескончаемой ругани лентяя стали проскакивать мгновения тишины, когда тот неожиданно замирал и принимался мелко трястись. Эти похожие на конвульсии паузы постепенно делались чаще и длились все дольше. Наконец тело голыша выгнулось дугой, и раздался голос проповедника:
– Удерживать человека подъемником… Тьма уже поглотила вас. Отпустите несчастного. Вы же видите, как он мучается.
– Отпустите! Отпустите! – вновь заголосил Жан-лентяй. – Мое время! Мое время вышло! Мне нужно в храм…
Крики сменились рыданием. Потом голыш застонал и заохал, словно роженица, у которой что-то пошло не так. Затем снова завыл навзрыд. И, вдруг замер, затих.
– Давай уже, проповедник, вылазь, – позвал Арчи. Но, зазвучавший в ответ хриплый голос принадлежал не Хиллю.
– Приветствую вас, Потерянные. Отпустите. Я не убегу.
Арчи повернулся к Теннарию, но тот только покачал головой. Правильно – незачем рисковать.
– С кем имеем честь общаться? – вежливо поинтересовался Кант.
– Меня зовут Тахир. Тахир-скалолаз. Я поднимаюсь к гнездам за птичьими яйцами.
– А почему мы должны тебя отпустить? Разве ты не подчиняешься проповеднику, как другие?
– У нас никто никому не подчиняется, – удивила их очередная личность голыша. – На острове только один закон – нужно вовремя меняться, и один запрет – никакого прошлого. Хилль же только направляет нас в верную сторону. Без него мы давно бы погибли.
– Если отпустим, будешь отвечать на вопросы? – поинтересовался Арчи.
– Буду, почему нет. Только я не так много и знаю.
– Хорошо, – кивнул Кант. – Я поставлю тебя на землю, и нормально поговорим. Но сначала небольшая проверка. Объясни, почему назвал нас Потерянными.
– Это просто, – улыбнулся голыш. – Это я знаю. Проповедник рассказывал. Первая правда гласит: ушедшие с острова прокляты. Они ушли в новый мир, бросив Фернандо. И так и не вернулись за ним. Они больше не люди. Настоящие люди на небесах.
– И это все? – немного подождав и, убедившись, что чудик не собирается говорить дальше, спросил Теннарий.
– Ага, все, – радостно подтвердил Тахир-скалолаз. – Слово в слово отрывок из проповеди.
– И тебе этого достаточно?
– Для чего?
– Для веры.
– Во что?
– Бесполезно, – махнул рукой Кант. – Там мозгов почти не осталось. Нужно выдергивать проповедника. Только он сможет рассказать нам что-то осмысленное.
– Ну как? Отпустите? – Так и не понявший, что речь сейчас шла про него голыш таращил на них свои наивные карие глаза.
– Нет. Мне твой ответ не понравился. Зови проповедника.
– Обманщики! – обиженно протянул Тахир. – Я честно ответил. Я хочу яичко. Ничего вкуснее нет яиц чаек.
– Проповедник, – напомнил Теннарий.
– Да как я вам его позову, глупые? Он только на пересменку является и на проповедь. Еще три часа ждать. Ну пустите. Я слазаю на скалу и вернусь. А?
– Ладно, ладно, – решился Арчи баловства ради на хитрость. – Еще один честный ответ, и отпустим. Только в этот раз поподробнее давай.
– Бесполезно, – устало повторил Теннарий. – Еще больше запутает.
– Не обманешь? – голыш подозрительно прищурился.
– Даю слово, – ударил себя кулаком в грудь Арчи. – Если ответ мне понравится, отпущу.
Не понимая в своей детской наивности, что его снова дурят, любитель яиц просиял.
– Хорошо. Спрашивай.
– Кто такой Фернандо-безумец?
– Это еще проще, – обрадовался Тахир-скалолаз. – Фернандо сошел с ума, когда понял, что Зарбаг не вернется. Вон его дом, – развернувшись в сторону цитадели, ткнул он в нее пальцем.
– И это все? – повторяя интонацию Канта, спросил Арчи, уже понявший, что чего-то вразумительного от чудика не добиться.
– Да… То есть нет. – Голыш все же смог сопоставить свое трепыхание в воздухе с развернутостью предыдущего ответа. – Фернандо обрел забвение. Потому его дом так и называется – Цитадель забвения. К нему подходить нельзя. Он – прошлое. А прошлое под запретом. Только Иржи-художник подходит, когда обновляет надпись.
– А ну тебя, – не выдержал Арчи. – Ждем пересменки.
– Так я же все рассказал!
– Вот и вини проповедника, – буркнул Монк. – Это он виноват в том, что вы ни хрена не знаете.
– Ты плохой человек, Потерянный, – заявил Тахир и рывком развернул свое тело спиной к ним.
У этой личины чудика имелся характер – в последующий час обиженный скалолаз не произнес ни звука. Арчи было даже решил, что можно немного вздремнуть, пока в городке тишина и спокойствие. Вот придет пора пересменки, потянет голыша в храм, он его своими криками и разбудит. Но ни тут-то было. Стоило привалиться спиной к прохладному камню, как из-за поворота вылетел Дамаран.
– Где он? – на ходу крикнул Вечный. – Висит? Тен, тащи его к дырке! Там такое!
Арчи в первый раз видел магистра в таком состоянии. Глаза выпучены, волосы растрепаны, щеки красные. Эркюль даже дышал тяжело, что бессмертному было не свойственно.
– Все целы? – испугался Монк.
– Да, да, – отмахнулся Дамаран. – Ловушек там нет.
– А Фернандо? Вы нашли его труп? – спросил Арчи.
– Труп? – хохотнул Эркюль. – Он жив и здоров. Кроме головы разумеется. А его голова нам нужна. Ох, как нужна. Сейчас все сами увидите.
Меньше минуты быстрого, в понимании Монка, бега – и вот они уже возле прямоугольной дыры в сером камне ворот.
– Затаскивай его. Света мало. Яр! Яр, где ты там?
В ответ на крики темное нутро цитадели затопало эхом шагов. Несколько человек спешили к ним, громко ступая тяжелыми сапогами на камень пола и о чем-то переговариваясь. Сначала, осветив широкий коридор с кучей боковых ответвлений, впереди появился меч Яроса, уменьшенный до минимальной длины, а затем стали видны и сами идущие: Аника, Яр и десяток солдат.
– Нужны еще факелы, – увидев их, крикнул лесник. – На корабле же есть вроде?
– Есть пара дюжин, – подтвердил Кант.
– Арил, Трой, бегом на корабль. Вы четверо, с ними.
В этот раз приказ Арчи не потребовал дополнительного подтверждения. Охотники и гвардейцы бросились выполнять поручение, а Аника немедля насела на Дамарана:
– Быстрее. Мы нашли тронный зал или что-то подобное. Тащим этого туда.
– А птица? Думал, сначала птицу покажем. Смотри, как его уже пробрало. Не зря проповедник их даже к закрытым дверям не пускал. Хорошо бьет по памяти.
А чудик и правда выглядел так себе: сжался в комок, обхватил руками колени, зажмурился и бормочет что-то невнятное себе под нос.
– Ну давай с птицы. И еще можно в стеклянный лес заглянуть – тоже зрелище, какое едва ли забудешь.
И
