ценность. Легенда гласит, что их история уходит в глубокую древность, и что они были созданы раньше, чем наш мир принял свою нынешнюю форму. Именуемые эголетсо, эти артефакты представляют по своей форме крест, оплетённый змеями, с демитирами в сердцевине.
Собранные вместе, как сказано в самых старых хрониках, эголетсо становятся ключами, способными отворить золотые врата Теуграда. Потерянный город, в котором хранится сердце нашего мира. Говорят, вошедший в Теуград получает силу Воздействовать на саму природу известной нам реальности, изменяя материю и преображая пространство либо обращая назад время.
За долгие века эголесто многократно меняли своих хранителей, переходя из рук в руки и порой становясь причиной сражений и распрей. Получив один из ключей, прежде принадлежавший дому Монтгомери, я стал пристально изучать судьбу остальных. Так, эголетсо, относившийся к дому Ганноморт, сгинул вместе с каэльтиной Вендигой. Утрачен и ключ дома Аматрис, зато судьба эголетсо рода Моран сделалась мне более или менее ясна.
Последним из его хранителей был солдат времён Великой войны, человек по имени Аверс Реверсон, носивший звание капитана жнецов. Желая скрыть реликвию, дабы та не попала в чужие руки, Реверсон бежал в покинутый город Тельгард, существующий, как говорят, на самой границе с Обрывом. Там его след и теряется…
— из дневника Эдвина Айтверна.
Эпизод сорок третий
Нулевая Высота: Заповедник
Музей
10-3/999
В Заповедник путники возвратились на следующий день. Попрощавшись с оставшимися на базе Дирхейлами, троица вновь направилась в дорогу. Она заняла несколько часов, и ближе к вечеру показались окружающие сапор руины. Заметив их, Эммерих приободрился и пошёл быстрее. Вскоре ворота поселения уже отворились перед ними.
Улицы Заповедника кипели своей обычной жизнью. Рабочая смена в мастерских закончилась, бары наполнились посетителями. Горели неоновым огнём вывески, из распахнутых дверей доносилась музыка. Лавки к тому времени уже закрывались, с прилавков на рынке убирали товар и прятали его в деревянные ящики.
— Так, значит, закупимся завтра с утра, — сказал Ландони. — Возьмём что надо для БАМ да ещё припасов, раз уж у Дирхейлов зависнем надолго.
— Ну да, совсем уж наглеть с их гостеприимством не хочется, — согласилась Нина, — хотя потом надо бы найти здесь где работу, а то я почти на нуле.
— Работу найдём, не парься, — Ландони отмахнулся, — а что насчёт гостеприимства… Не знаю, как тебя, а меня больше беспокоит то, что готовит там именно блонда. Я слишком давно не ел нормальную яичницу.
— Тогда надо взять ещё сковородку, — прикинула Нойр, — да и вещи, наверное, я бы постирала здесь.
— Благое дело, — Эммерих с хитрым прищуром посмотрел на подругу, — Нани?..
— Что?.. А, ты хочешь, чтобы я и тебе вещи постирала? — догадалась она и вздохнула. — Ладно. Но зашиваешь тогда всё ты.
— Договорились.
— Эй, Кеган, — Нина дотронулась до плеча мужчины, — твои вещи надо постирать?
Аматрис в это время задумчиво глядел на горящие окна Музея. Когда Нина чуть сильнее сжала плечо мужчины, тот опомнился и сказал:
— Если не сложно, спасибо, — вздохнул. — Хочу сегодня нанести визит Кемрому.
— Чего так? Тебя же вроде от одного его вида воротит, — Эммерих нахмурился.
— Временами даже сильнее, чем от твоих шуток, — ответил ему Кеган с усмешкой. — Но есть одна догадка, которую пришло время проверить. К тому же, если он опасен, лучше выяснить это сразу.
Прохожие всё также провожали их недоверчивыми взглядами. Позвякивало вложенное в ножны оружие, из переулков слышались голоса и хриплый отрывистый смех. На углу одной из улиц завязалась пьяная потасовка, но стоило показаться патрулю обсерваторов, она немедленно стихла.
Пройдя уже знакомой дорогой, Нина, Кеган и Эммерих вышли к «Рентгену». Внутри царило оживление, большинство столиков оказались заняты. Однако прежней хозяйки не было за барной стойкой, и её место занимала незнакомая девушка. Быстро поужинав, путники поднялись в снятые несколько дней назад комнаты. Кеган присел на край кровати рядом с Ниной и взял её за руку, а Эммерих стоял у открытого окна, вглядываясь в сгустившуюся ночь.
— Мне неизвестно, насколько я задержусь, — наконец сказал Аматрис. — Если утром я не вернусь, отправляйтесь на рынок и купите всё необходимое. Будьте осторожны и держитесь подальше от Музея. Если люди Кемрома или он сам станут спрашивать обо мне, говорите, что мы поссорились и я исчез.
— Ну, это как раз без проблем, — хмыкнул Эммерих. — Я всё удивляюсь, почему ты этого раньше не сделал.
— Да что ты, лир побери, вообще несёшь? — нахмурилась Нина, отнимая свою руку. — Ещё одно слово, Аматрис, и уже Кемром будет всех опрашивать, а куда же делся наш спутник…
— Ты мне угрожаешь? — Кеган, усмехнувшись, вскинул бровь.
— Только отмечаю, что ты говоришь какую-то [ерунду], — пробурчала Нина. — Нет, если ты куда-нибудь денешься, мы не станем прятаться и ждать, пока кто-нибудь что-нибудь спросит, а сами [разнесём] Заповедник.
Когда Аматрис покинул «Рентген», было уже далеко за полночь. Бар готовился к закрытию, лишь несколько задержавшихся посетителей оставалось возле стойки. Они проводили Кегана хмельными взглядами, когда он вышел на улицу. Ночь выдалась холодная, и налетевший ветер растрепал его волосы. Аматрис постоял, сделав несколько глубоких вдохов, и быстрым шагом направился в Музей.
Сомнений в том, что капитан бодрствует, у музыканта не было — окна Атриума горели светом, а сверху доносился уверенный голос… и второй, женский. Также стало очевидно и то, что Музей в это время мало кто посещает, потому как внутри появилось больше личных вещей, точно оставленных в спешке: домотканая распашонка, бутылка с соской, погремушки и кукла. Аматрис обнаружил их, когда миновал входную дверь и углубился в полутёмный вестибюль.
Вслушиваясь в доносящиеся сверху голоса, Кеган старался идти особенно осторожно, чтобы не наступать на какую-нибудь пищалку. Затем он остановился, когда наверху лестницы увидел ползающую девочку не старше полугода со светлыми глазами и каштановыми волосами. У входа в Атриум стоял перевёрнутый манеж.
— Так, нет, тут не надо играть, — неумело подняв ребёнка на руки, прошептал Кеган. Поставив манеж на место, опустил девочку туда. — Вот, сиди здесь.
Она смотрела на него чуть испуганно, но плача не последовало. Меж тем разговор, происходящий в Атриуме, стал отчётливее:
— Мы не должны так поступать! — донеслось из-за двери искреннее возмущение. Кеган замер и навострил уши. — Она же ещё совсем ребёнок!..
— Ребёнок, ха-х?.. — переспросил Кемром, и воздух наполнился триумфальным выхлопом. — У нас тоже есть ребёнок, которого он может забрать.
— Он не получит Кару!.. — в сердцах крикнула женщина. — Я не допущу этого, Хоуэлл.
— Ты же знаешь, что я не могу иначе, — прорычал капитан, и скрипнуло кресло. Послышались нетерпеливые шаги. — Тебя защищает именно то, что он не знает твоего
