при его словах чуть дернулся.
— Стоять как стоишь! — Гневный окрик и тычок ствола автомата в спину заставили его замереть вновь.
— Руки за спину, я сказал!!
У Мирона тоже обнаружили ствол. Один только Парфен оказался безоружным.
— Два «стечкина» с глушаками! Кого валить, ребята, собрались?!
— Стволы в кабаке нашли, — глухо отозвался Мирон. — Как раз в милицию и ехали сдавать. Можете у водилы спросить!
— А что же сразу не сказали? — в голосе капитана звучала прямая издевка. Понятное дело, он не поверил дежурной сказке.
— А не успели! — подал голос Моченый.
— Вот все это следователю расскажете! Давай их на КП и вызывай оперативников из отдела!
— А с водилой что, товарищ капитан?
— Пока туда же, а там ясно будет. Машину отогнать на стоянку.
— Есть!
На Моченого и Мирона живо нацепили браслеты. Гришка тоже не избежал этой участи. Однако, наверное, первый раз в жизни он нисколько не огорчился этому обстоятельству.
* * *
— Слышь, Волдырь, — наклонившись к самому уху Гришки, прошептал Мирон, — сейчас я тебе скажу телефон и фамилию, позвонишь…
Мирон замолчал, заметив, как капитан оторвался от своих бумаг и смотрит в их сторону.
— Семагин Аркадий Федорович, телефон…
Он опять прервался, выждав, пока капитан снова уткнется в бумаги, и торопливо прошептал номер.
— Повтори! — требовательно попросил он.
Гришка зашептал на ухо Мирону, повторяя слово в слово сказанное им.
— Хорош базарить! — вдруг осерчал капитан. — Ну-ка сядь туда!
Последнее касалось Парфена.
— Командир, зачем тебе все это? Может, договоримся?!
— Вот сейчас из МУРа за вами приедут, с ними и будете договариваться!
Ждать пришлось недолго. Вскоре появились сотрудники уголовного розыска и только коротко спросили:
— Всех троих?..
— Нет, ваши во-от эти двое! Этот — наш клиент!
Перед тем как сотрудники уголовного розыска увели Мирона и Моченого, глава группировки успел кинуть многозначительный взгляд на Парфена.
— Ну, а ты отправишься с нами.
К удивлению старшего лейтенанта Соколова, капитан снял наручники с задержанного, и тот покорно пошел за ним следом.
* * *
— Кто? — таким был первый вопрос, который задал Тарасов, когда они уселись в машину. За рулем сидел тот самый старший сержант, что в паре с сотрудником ФСБ брал Мирона и его штатного киллера. Григорий узнал и его — он был на даче, когда его вывозили из колонии на «следственный эксперимент».
— Семагин Аркадий Федорович.
— Мы так и предполагали! Телефон он тебе сказал?
— Да.
— Ладно, пока звонить все равно рано. Тебя вроде как еще не меньше пары часов помурыжить должны.
— Валера, давай к нам, — водитель наконец получил команду, и «Волга» уверенно вышла на трассу.
— Кстати, куда ты вез Миронова?
— Скорее всего, это он меня вез, — криво усмехнулся Парфен, — на тот свет.
— А чего же не убежал?
— Вовремя вашего человека увидел. Курить можно?
— Кури.
Григорий достал пачку и только сейчас заметил, что пальцы выбивают мелкую дрожь. Так сказывалось нервное напряжение целого дня и особенно последнего часа.
Словно вновь угадывая мысли молодого человека, Олег Андреевич спросил:
— Ты догадываешься, по чью душу стволы у них были приготовлены?
— Догадываюсь.
— Ну то-то.
«Сам же мне все это и подсубботил!»
Думая так, Гриша понимал, что не до конца искренен перед собой. Просто в нем говорила накопившаяся злость и усталость.
— Потом поговорим, — глянув на отвернувшегося к окошку взъерошенного парня, заметил Олег Андреевич.
Остаток дороги ехали молча.
Капитан поглядывал на курившего одну за одной сигареты Гришку и думал: «Двадцать два года парню, а сколько успел уже наворочать! Всю судьбу себе сломал! Ну, отпустим мы его, уедет он со своей женой в другой город, и как он там жить будет? Забудется ли когда-нибудь такое?»
Но в душу Парфенову капитан лезть не собирался, он уже понял, что Гришка не из тех, кто любит поплакаться в жилетку. Ему даже лучше, когда с ним против шерсти. Ершистый парень, нечего сказать.
«Но поговорить по душам напоследок все же с ним нужно будет!» — решил про себя капитан. Что ни говори, он все же чувствовал в душе ответственность, вину за то, что не сумел сдержать своего обещания в первый раз.
Он до сих пор не мог понять, почему не приняли этот чертов закон по защите свидетелей. Что там перевернулось в головах народных избранников?
Казенная «Волга» резала морозный воздух московских улиц.
Григорий размышлял о своем: «Интересно, как повернулась бы жизнь, не встреть я тогда Мишку?»
И вновь на память пришел тот летний день, его дикая зависть по отношению к своему армейскому приятелю.
«Куда ж ты полез тогда, Гриня! — горько сказал он сам себе. Но Парфен был не из тех людей, кто долго бьет кулаком себя в грудь. — Интересно, кто же нас тогда вложил? — вновь припомнилась ему прошлая забота. — Чалый или… или Костя? Но зачем все это Косте? Потерять все, уйти в бега? А Саньке Чалому? Может, я чего-то не знаю?»
Машина замедлила свой бег и остановилась перед двухэтажным зданием, где, несмотря на вечернее время, горело несколько окон.
Кабинет, в который привел его Тарасов, был примерно такой же, как и тот муровский, в котором он допрашивал его по делу об убийстве Улыбки. Разве что компьютера тогда не было. Или был? Парфен не стал копаться в памяти и вспоминать столь несущественную деталь.
— Ну, теперь слушай, — Тарасов закурил и прошелся по кабинету. — Операция входит в завершающую стадию. Сейчас ты звонишь полковнику Семагину и договариваешься о встрече. Вернее, это он тебе должен назначить встречу.
* * *
Парфен сидел в кафе «Лира» уже больше получаса и который раз нетерпеливо поглядывал на часы. Прошло больше десяти минут после назначенного времени, и настроение парня ухудшалось с каждой новой минутой ожидания.
«Неужто все напрасно? Неужто этот пес не придет?!» — ругая последними словами полковника, Гришка чуть не кусал губы от злости. Фантазия рисовала мрачные картины: вот Тарасов разводит руками и, тяжко вздохнув, объявляет, что операция сорвалась по его, Гришкиной, вине, и, значит, топать ему опять на зону.
«Водки, что ли, заказать? Нажраться напоследок? Потом долго не придется! — грустно подумал он, выливая в себя остаток пива из бутылки. — Может, я не понял чего? Может, не та «Лира»?.. Да нет, на этом перекрестке только одно кафе с таким названием!»
Он уже собрался встать и уйти, как увидел мужчину в салатного цвета дутой куртке и норковой шапке-обманке, направляющегося к нему решительным шагом.
— Молодой человек, вас не Григорием зовут? — поинтересовался он, внимательно изучая его лицо.
Григорий в свою очередь смотрел на присевшего напротив него человека.
Лет пятидесяти, может, чуть старше. Взгляд внимательный, настороженный. Губы сжаты
