— А за кого мне было нужно выходить замуж? За тебя? — шепотом переспрашивает она. — На тебе же обед безбрачия, солдафон ты, вот ты кто. Тебе кроме войны ничего не нужно. Ты любить даже не умеешь. А он меня любит. И Макса любит. И я их, самое главное, люблю…
— Ага, идеальное, блин, семейство. — фыркает он в ответ. — За детей договариваться?
— Да.
Майкл встаёт, бросает на меня тяжелый взгляд и направляется к выходу. Резко распахивает дверь и оглядывается на меня, в его глазах сожаление. Он качает головой и уходит. Тогда я видел его в последний раз. Внутри меня с его уходом ничего не екнуло. За это время мне не удалось его полюбить. Он так и остался для меня чужим человеком, как и они все.
Стоило ему уйти, как в дом пришли люди. Они как будто ждали, когда уйдёт Майкл. Их было шестеро и им было что-то нужно от отца. Все в чёрной форме, они не скрывали лица.
Двое из них сразу же оттащили маму в дальнюю комнату. Я слышал ее крики. Она громко звала на помощь, повторяя «Майкл, Майкл…». Ее голос был осипшим и надломленным, он причинял мне боль.
Я пытался. Пытался ее спасти, отбить. Но что я мог против них. Они были больше, они были сильнее. Заперли меня в гараже, чтобы я не мешал им. Они что-то хотели получить у отца. Повторяли что-то про уран и бомбу.
Они насиловали маму. А потом убили. Я не видел ее, только услышал, как один из них возмущался, что они забили ее до смерти, он даже не успел воспользоваться такой хорошенькой добычей. Тогда ему предложили меня. Мое очко.
Я действовал не задумываясь о последствиях. Просто опрокинул все канистры с бензином, вымочил в нем одежду с сушилки, и выбрался через окно, не забыв прихватить спички. После чего я кинул несколько горячих спичек в гараж. Заполыхало сразу же.
Как обезумевший я быстро оббежал дом, раскидывая мокрые вещи под двери и окна, поджигая их. Так я хотел перекрыть им возможность выйти из дома. Огонь стал быстро охватывать деревянный дом.
Стоял и смотрел, как он горит. Слышал их крики, как они пытались выйти из дома. Я спалил дом, маму, убил тех, кто убил ее и… спалил заживо отца. И внутри меня ничего не трепыхалось. Если моему брату не хватало почки, мне не помешало бы сердце.
Когда дом догорел, я отправился к брату в больницу, чтобы попрощаться с ним.
Макс лежал на кушетке. Бледный, еле живой. При виде меня он немного оживился, встрепенулся. Брат был похож на покойника.
— Мама с папой мертвы. — четко произнёс я без предисловий. — Я пришёл попрощаться с тобой.
— Демьян, Демьян… не уходи, пожалуйста. Не бросай меня. — Макс разревелся. Его стенания разнеслись на всю больницу.
— Ты ни разу не заступился за меня за все наше детство. Не попросил маму не прогонять меня. Тебе не разу не захотелось заступиться за меня. — с этими словами я забираю со стола его медицинскую карту.
Демьян Погорелов.
Забавно. Мы поменялись местами. Как я когда-то хотел.
Найти в этой дыре высокого мужчину необычной внешности не составляло труда. Я был маленький и грязный, сливался со стенами, я был ушами этого города.
Я нашёл его. Он возвышался над горожанами, его все также сопровождал его друг.
С замиранием сердца я направился прямо к нему, чтобы познакомиться. Мне хотелось привлечь его внимание. В голове был такой сумбур.
Мысли из головы исчезали, как и воспоминания. Невообразимым образом в моем сознании начали образовываться дыры. Сначала исчез из памяти пожар, потом Макс, а потом все…
Я оказался рядом с богатым мужчиной, с интересом разглядывая его. Мне ужасно захотелось есть. Повинуясь животному инстинкту и чувству голода, я залез к нему в карман, чтобы выудить деньги.
Глава 29Алена
Не могу удержаться. Пока за бетонной стеной психиатр пытается поговорить с Максом, я дохожу до палаты его точной копии. Макса. Моего или чужого?
Истерзанное тело, покрытое бинтами словно мумия, было все в проводах и датчиках. Больно смотреть. Его лицо белее больничных стен.
Внутри разливается нечто жгучее и болезненное. Каждый вздох отдаётся болью. Прикладываю руку к груди, пытаясь понять от чего так тяжело. Убираю волосы за уши и подхожу к нему ближе, рассматривая хорошо знакомое лицо, пытаясь найти любую подсказку.
— Алененок. — тихий голос выводит меня из страшного состояния. Даже дергаюсь от неожиданности. Макс открывает глаза. — Как ты?
Лицо Макса очень бледное, непослушной рукой он снимает кислородную маску со своего лица. Кисть руки подрагивает. Его пухлые губы потрескались до крови.
— Нормально. — недоверчиво отвечаю ему. — Как ты себя чувствуешь? Мы очень испугались за тебя.
— Давно так не высыпался. — внутри меня все сжимается: от страха, недоверия, желания расцеловать родное лицо. Все путается. Я отчаянно пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, подскажет — мой ли это Макс? Радар упорно молчит.
— Где ты был? — спрашиваю его, делая шаг назад и выглядывая в коридор. Нужно поймать медсестру или кого-нибудь их охраны. Мне невольно страшно находиться с ним тет-а-тет. Не покидает чувство опасности.
— Последнее, что я помню, бар, тебя обдолбанную, потом все как в тумане. Пришёл в себя в каком-то помещении, там был мой брат… — видно с каким трудом ему даются слова. Макс хмурится, пытаясь собрать картинку по кускам в своей голове. — Малышка, я знаю, кто Хозяин! Позови Луку… Это срочно… позови отца.
— Папа придёт сейчас, он разбирается с теми, кто пытался тебя убить. Макс, почему ты никогда не рассказывал про Брата?
Он пытается встать на кровати. Его немного шатает. Я испуганно стою, прижавшись спиной к стене. Мой внутренний радар не срабатывает, он сломался и больше ничего не чувствует.
— Потому что я не помню его. Он как две капли похож на меня, не отличить. Нужно предупредить всех, он очень опасен и будет выдавать себя за меня. Я пытался… — Макс прижимает руки к голове. Болезненно кривится. — Позови кого-нибудь.
— Хорошо. — тихо говорю я, беря все своё самообладание в руки и делая несколько шагов к нему на встречу. — Макс, скажи мне, пожалуйста, в чем я была, когда ты приходил ко мне на выступление… Что было на мне надето?
Он поднимает на меня взгляд и горько усмехается, в его глазах я замечаю боль. Макс усмехается, облизывает пересохшие губы и слабо говорит:
— Значит, ты не веришь мне… правильно, лучше подстраховаться, убедиться в том, что я это я. Но вопрос, малышка, слабый. Мой брат с лёгкостью на него ответит. Спрашивай про что-нибудь более личное… про браслет с волком, про секс в театре, про летний домик… Не бери так по верхам…
Мне становится стыдно, я опускаюсь перед ним на колени и беру его руку в свою, поглаживаю шероховатую кожу.
