– Не думал, что ты идеалистка.
Я усмехаюсь.
– Я не идеалистка. Просто я не чудовище.
И наконец я вижу на его лице реакцию. Один уголок его губ дергается вверх.
– Разве? Губитель душ.
Я напрягаюсь. «Твои магические способности являются вопросом, который необходимо решить. Многое, очень многое зависит от ответа на этот вопрос».
– Вы подозревали с самого начала, – говорю я. – Вот настоящая причина, по которой вы хотели, чтобы Тейерн помог мне пробудить мое ремесло. – Каждый момент с тех пор, как я прибыла в Край Пряльщиков, внезапно всплывает на поверхность моих воспоминаний. – Поэтому позволили пойти в Вос-Гиллис, вы хотели, чтобы я оступилась. И Камрин. Это ведь вы его отправили, не так ли? Он покончил с собой, потому что знал, что вы его все равно убьете, если узнаете, что он провалил задание. – Я указываю двумя своими мечами на него, мой голос наполняет злость. – И он теперь заложник этого жуткого леса.
Его не беспокоят мои слова.
– Когда ты освобождаешь души из Мертвого Леса, ты вообще понимаешь, что делаешь? Губители душ не провожают души на тот свет. Ты не отправила тех духов в иной мир. Ты уничтожила их.
Его тихие слова бьют меня, точно удар под дых. Мне приходится моргнуть, чтобы смахнуть пелену с глаз. Неужели это правда?
– Ты ставишь под угрозу себя и всех, к кому прикасаешься. Твое пробуждение позволило нашим планам осуществиться, но я надеялся, что ты покажешь свою истинную натуру и я смогу убить тебя, и покончить со всем этим.
Я качаю головой. У меня была цель, когда я шла сюда, и я по-прежнему собираюсь достичь этой цели.
– Но вы не могли убить меня. Не могли, пока у вас не будет доказательств. Потому что каждый шаман и тенеблагословленный на Тие верил, что я целитель душ, а моя смерть обратит их гнев на вас.
Он спокойно вздыхает, и все прожитые им годы наполняют этот вздох.
– Как же быстро они забыли, что Тий бы пал, если бы не я. Это моя сила спасла их всех.
Я пытаюсь представить его таким, каким он однажды был – всего лишь мужчина, который защищает свою родину.
– Вы поглотили своего фамильяра, чтобы стать сильнее и победить Бездушного.
– И все равно мира невозможно было достичь. Каждое королевство настаивало на своих правах, своих жалких обидах, своих требованиях власти. – Он качает головой, а когда снова начинает говорить, в его голосе нет ни злости, ни сожаления. Он звучит уверенно. – Я сделал то, что было необходимо, как и буду делать всегда.
В каком-то нездоровом смысле я его понимаю. Он пожертвовал всем, даже своей человечностью, чтобы на Тии наступил мир, а государства не выразили ни капли благодарности в ответ. Однако теперь он хочет стереть их всех с лица земли. Это не выход из ситуации.
– Бездушный отравляет вас. Вы ведь знаете это, не так ли? Его магия губит вас так же, как погубила его.
Он отводит взгляд – лишь на миг, но достаточно, чтобы я поняла: он прекрасно знает, что магия Бездушного с ним делает. Однако это, кажется, не имеет значения. Он избрал свой путь. Если когда-то он и обладал благородством, это было задолго до того, как магия извратила его разум.
Я медленно перемещаю вес на мою раненую ногу, проверяя свои силы. Она не болит так сильно, как должна болеть, не знаю, благодаря ли мази или магии, циркулирующей по моему телу.
– Как вы собираетесь взять Мертвый Лес под свой контроль?
– Я найду способ, как находил и всегда. Однако если ничего не найдется, что ж, полагаю, это конец, который Тий заслуживает. – За его спиной паучья тень разрастается все больше. – Веришь или нет, я и впрямь надеялся, что ты окажешься целителем душ.
Его голова дергается, склоняясь набок, а его тело вытягивается и искривляется. Я в ужасе отступаю назад при виде того, как его тело неестественно набухает. Одежда на нем рвется и обнажает шишкообразные конечности, оставшиеся от тела белого пряльщика. Шесть громадных ног, покрытых мелкими белыми волосками, высовываются из тела паука. Верхняя часть его тела остается в человеческой форме, торс становится переходным пунктом, чем-то средним между человеком и пауком, покрытый частично панцирем и частично кожей. Он отбрасывает остатки своей туники. Морщинки собираются у него на лбу – очевидно, превращение дается ему больно.
Я делаю шаг влево. Его чудовищное тело наступает вперед. Оранжерея большая, но в ней ничего нет. Ничего между мной и существом, в которое превратился Ронин.
Его глаза, и белки глаз тоже, темнеют, становясь полностью черными, а затем зрачки расщепляются, отчего кажется, что множество крошечных глаз следят за мной. Корни его волос становятся красными, такого же цвета полоски, точно вены, тянутся по его вискам. Яркие алые полосы покрывают остатки тела пряльщика, выступающего с боков человеческого.
Он нависает надо мной, лапы пряльщика поднимаются вдвое выше моего роста. Каждый его палец вытягивается, превращаясь в коготь такого же насыщенного красного оттенка, как будто их окунули в краску. Все мои инстинкты кричат, призывая меня бежать. Мне не победить в этой схватке. Как я могу вообще рассчитывать одолеть такого монстра?
Однако я единственная, кто знает тайну Ронина – что он использует Бездушного как талисман, усиливающий и преобразующий его собственную магию. Если я его не остановлю, если погибну, то Ронин уничтожит все и всех, кто мне дорог. Восстановит мир ценой полного краха.
Я взмахиваю мечами в качестве приглашения, которое Ронин, ни капли не колеблясь, принимает. Он нападает быстро, набрасываясь на меня когтями. Я отражаю его удар клинками, тут же поражаясь тому, какой скрежет издают его трансформировавшиеся пальцы, касаясь металла клинков.
Пригнувшись, я блокирую его следующий смертельный удар и юркаю под его живот. Мои мечи рассекают его брюхо. Он пошатывается, однако панцирь пряльщика, покрывающий его кожу, слишком прочный. Он разворачивается с проворностью паука гораздо меньших размеров, и я снова оказываюсь на пути его атаки. Его когти устремляются на меня, царапают мне кожу на руке, у меня течет кровь, но я перекатываюсь и бросаюсь к колоннам.
Колонны высокие и толстые. Я прячусь за одной из них, Ронин не отстает. Его лапы стучат по окнам, простирающимся от пола до потолка. Панели, еще оставшиеся на этой стороне, опасно дребезжат, трещины бегут по стеклу. Места между колоннами и стеной слишком мало, чтобы ему добраться до меня, однако его когти царапают камни. Пыль и мусор взмывают в воздух.
Я даю себе пару секунд, чтобы перевести дыхание. А затем снова выпрыгиваю на открытое пространство, взмахиваю мечами, целясь в когти, которые пытаются защитить его уязвимый человеческий торс. Я изворачиваюсь и уклоняюсь, мои ноги и мои мечи беспрестанно двигаются, пока я отражаю нападение его многочисленных лап.
Уклоняясь от новой атаки, я резво убираю клинки в ножны за спиной и перекатываюсь по полу. Мои руки находят одну из его мохнатых ног. Волоски паука толстые и жесткие. Я пинаю ботинком его в бок и в тот же миг запрыгиваю на спину пауку.
