Книга Пение пчел - София Сеговия

А Франсиско-младший тем временем не подавал признаков жизни. Прошло уже много часов, но мальчик на руках у испуганного Симонопио не просыпался.

– Где ты, Франсиско? Возвращайся.

Симонопио спел ему все песни, какие знал. Рассказал все сказки – кроме той, про льва и койота, потому что сам не хотел ее вспоминать. Иногда нужно давать отдых душе, отгородившись от всего, что причиняет ей боль.

– Что ты сейчас делаешь, Франсиско? Отдыхаешь?

Он долго шел с Франсиско-младшим на руках, пока не добрался до подходящего места подальше от отравленного воздуха Эспирикуэты. Это была расщелина в скале или маленькая пещера. Не идеальное убежище, чтобы провести много тревожных часов, но хоть какая-то защита от ледяного ночного ветра. В любом случае дальше он идти просто не мог – выбился из сил, начав бег с реки, да и Франсиско у него на руках был уже не младенец.

О существовании этой пещеры в горах Симонопио знал и раньше. Он уселся, прислонившись спиной к скале и по-прежнему держа мальчика на руках: ему не хотелось укладывать его на холодную землю, где он и так уже слишком долго пролежал, придавленный телом отца. Симонопио жалел, что не захватил с собой спальник. К счастью, он никогда не выходил из дома без старого ножа, подаренного крестным. Из скудного содержимого походного мешка взял с собой только баночку меда, и теперь смазал Франсиско раны, чтоб хоть как-то их подлечить. Его собственного тела было достаточно, чтобы укрыть мальчика от холода.

Он не спал, боясь потеряться в глубоком сне, подобно Франсиско. Как только мальчик проснется, думал он в первую ночь, они отправятся за повозкой, чтобы вернуться домой. Но Франсиско-младший не просыпался. Новый день наступил и прошел, но он все еще был без сознания. Симонопио знал, что крестная переживает из-за смерти мужа и пропажи сына, и ему хотелось облегчить ее горе, но это было невозможно. Знал он и то, что целая группа мужчин отправилась на их поиски, но двигались они далеко и в другом направлении, а выйти им навстречу он не мог: он ни за что не бросил бы мальчика одного и не потревожил его покой.

– Я никуда без тебя не уйду, – шептал он ему между двумя сказками или двумя песнями.

Он уже один раз нарушил свое обещание. И больше этого не повторится. «Все будет хорошо, Франсиско очнется», – утешал себя Симонопио, не зная, предсказывает ли он его выздоровление или всего лишь желает. Но Франсиско не просыпался, несмотря на все старания Симонопио вернуть его в этот мир с помощью голоса.

Постепенно, капля за каплей, он скормил мальчику весь мед, который взял с собой на реку. Краешком одеяла собирал воду, сочившуюся из трещины в скале, а затем капля за каплей увлажнял Франсиско язык, чтобы избежать обезвоживания. Мед кончился, пора было решиться – встать и идти, пуститься в обратный путь, несмотря на тяжелое состояние Франсиско и притаившегося неведомо где койота.

Симонопио знал, что поисковый отряд бродит в горах, но не знал, есть ли среди них койот, как было в тот раз много лет назад, когда все решили, что он потерялся. Симонопио не мог знать этого наверняка, потому что пчелы по-прежнему молчали, и он понятия не имел, удалось ли им догнать у бийцу.

Прошло почти сорок восемь часов, когда он наконец заслышал приближение поисковой группы. Пришла пора выйти из укрытия. Сжав на всякий случай в руке нож, подхватив Франсиско-младшего и стараясь держать его как можно бережнее, юноша вышел навстречу группе. Симонопио вздохнул с облегчением: это был дядя мальчика, Эмилио Кортес, за ним шагали Габино и Леокадио, однако юноша наотрез отказался отдать им Франсиско: по его мнению, именно он должен был его нести, несмотря на многочасовую усталость и ноющие мышцы. Никто другой не имел права передать мальчика матери.