— Фенелле?
— А разве она сейчас не в твоей постели? — ухмыльнулся капитан.
Айвер ничего не ответил.
Мужчины вошли в дом. Айвер удалился к себе, а Бейн постучался в комнату хозяина. Тот немедленно сунул ему в руку кубок с вином.
— Что случилось? Почему ты здесь, а не следишь за Робеной?
— Нет нужды. Сэр Удолф был у нее. Она убила его и велела Рейфу похоронить. Я бы пришел еще вчера, но этот болван каким-то образом заметил меня и ударил по голове — возможно, лопатой. Когда я очнулся, то оказалось, что меня приковали к кровати. Только через несколько часов мне удалось бежать. И все это время я шел в темноте.
— А лошадь?
— Наверное, ушла. Я не хотел тратить время на поиски. Хотя в доме все спали, я боялся погони. Хорошо еще, что собака не залаяла, когда я лез в окно! Может, это они увели лошадь? Я уже взобрался на холм, когда увидел, что лошади нет. Но я решил не возвращаться — куда важнее было добраться до вас. Думаю, она хотела меня убить.
— Да, от нее можно и этого ожидать, — согласился лэрд. — Ты все сделал правильно, Бейн.
— Но как теперь быть, господин?
— Не уверен, что стоит что-то предпринимать, — покачал головой Малькольм. — Сэр Удолф мертв и больше не станет донимать Аликс. А Робена пусть гадает, что ее ждет. Но почему она убила его? Интересно, рассказал он ей об Аликс и наших детях? А если рассказал, хотелось бы знать, что она теперь предпримет. Впрочем, вряд ли ей придет в голову покинуть коттедж.
— Трудно сказать, что она знает, господин, — честно ответил Бейн. — Но она приглашает к себе тех, кто имел несчастье наткнуться на ее дом, и грабит.
— И наверняка затаскивает в постель, — сухо добавил лэрд. — Мне неприятно об этом думать, но, возможно, придется заточить ее в старую башню у Данглис-Уотер. Не хватало, чтобы Аликс или Фиона набрели когда-нибудь на ее коттедж. Я был слишком милостив к ней, другой просто прикончил бы ее в тот день!
— Да, господин, вы абсолютно правы. Но это новое убийство не может остаться безнаказанным. Конечно, у сэра Удолфа не осталось родственников, и некому его искать, но если в прошлом были еще жертвы, она не уймется. Вы сделали все возможное, чтобы защитить ее от самой себя. Файфа и Рейф — люди добрые, и они верно ей служат, но считают ее госпожой и потому выполняют любые приказы. Она опасна и, боюсь, станет еще опаснее.
— Я согласен с тобой, Бейн, — кивнул лэрд. — Но впереди осень и зима. Скоро госпожа родит. Я не хочу, чтобы она что-то узнала о Робене, — это ее расстроит. И не желаю, чтобы Фиона услышала о том, что ее мать все еще жива. Та рана, которую причинила ей эта женщина, была исцелена любовью Аликс.
— Нельзя ждать, милорд, — настаивал Бейн.
— Знаю, знаю. Еще до начала зимы я поговорю с отцом Дональдом и только потом приму решение насчет Робены. Но, друг мой, прошу тебя молчать обо всем.
— Разумеется, милорд.
— У тебя усталый вид, и это неудивительно, — отметил Малькольм. — Уже почти рассвело. Но ты пойди и поспи хотя бы несколько часов.
— Верно, милорд, я устал.
«Больше, чем ты можешь представить…»
Он отправился к себе. Капитан имел право на свою крошечную каморку.
Оказавшись у себя, он вымылся холодной водой. Все, что угодно, лишь бы избавиться от запаха этой твари!
Кости Христовы! Неужели лэрд его учуял? Впрочем, смрад, должно быть, выветрился после долгого пути. А священник так и не пришел. Но позже Бейн сам пойдет к нему и расскажет о случившемся. А потом исповедуется. Священник согласится с ним: Робену Рамзи нужно запереть в клетку, как дикого зверя! У Малькольма Скотта слишком доброе сердце. Но если он не предпримет ничего в ближайшее время, его нерешительность может легко привести к трагедии.
Глава 17
В полусвете раннего утра Файфа грубо тряхнула госпожу за плечо. Та открыла глаза и прорычала:
— В чем дело? Солнце еще не поднялось, а ты меня будишь?
— Он сбежал! — сообщила Файфа.
— Сбежал? Кто?
И тут синие глаза Робены широко раскрылись.
— О чем ты, черт возьми? Как он мог сбежать? Этого быть не может!
— А его нет, — отрезала Файфа.
Робена задумчиво прищурилась.
— Наверное, ты или твой брат… — начала она.
— Конечно, нет! — вознегодовала Файфа.
— Но как? Как?!
— Кроватные столбики оказались не такими крепкими, как вы предполагали. Он сломал их, взял свою одежду и сапоги из сундука и скрылся.
— Ты оставила его одежду в той же комнате, где он лежал?
Робена спрыгнула с кровати и дала Файфе пощечину.
— Это не я, — пробормотала та, потирая щеку. — Это вы, госпожа. Вы заставили моего брата раздеть, Бейна, когда тот притащил его в дом. Меня там не было. Полагаю, вы так спешили увидеть его голым, что сунули его одежду в ближайший сундук, не подумав о том, что Бейн может сбежать.
— Раньше никто не сбегал от меня, — прошипела Робена, тяжело садясь на постель.
— Теперь лэрд все узнает, — дрожащим голосом пробормотала Файфа.
— Возможно… А возможно, нет.
— Бейн верен хозяину, — напомнила Файфа.
— Но он также очень горд, — покачала головой Робена. — И вряд ли захочет признать, что я его выпорола и подчинила своей воле. Ах как жаль, ведь у меня на него были такие прекрасные виды!.
— Но почему он вообще оказался здесь? — удивлялась Файфа. — У нас еще остались припасы, и он должен был приехать позже. А Рейф нашел его у новой могилы.
— Не знаю. И это не важно. Он ничего не знает о сэре Удолфе. Да и что он должен знать? Это его не касается.
— А если люди лэрда нашли лошадь сэра Удолфа? — предположила Файфа.
— Вероятнее всего, ее нашел какой-то путник и прибрал к рукам, — цинично бросила Робена. — Ты слишком треножишься по пустякам. Да, Бейн, возможно, вернулся в Данглис и каким-то образом объяснил, почему у него на руках кандалы, но сомневаюсь, что рассказал правду моему мужу. Да тот наверняка выгнал бы его с позором! Все знают, что Кольм безумно меня ревновал. Ревновал к мужчинам, которые мной восхищались. И ты воображаешь, что, если Бейн наберется храбрости и расскажет правду, Кольм ему поверит? Да он захочет сохранить свою должность, в Данглисе. Разве мужчины не стараются удержать то, что принадлежит им? Так что мы по-прежнему в безопасности. Однако я недовольна тем, что впереди нас ждет унылая долгая зима.
— Но сейчас только сентябрь, госпожа, — сухо заметила Файфа. — У вас еще будет время поймать в свою паутину какого-нибудь несчастного путника.
Лицо Робены просветлело.
— Да, ты права. У меня есть и другие планы. Я решила: пора мне забрать к себе дочь. Сэр Удолф рассказывал, что шлюха моего мужа растит Фиону, а мерзкое отродье даже зовет ее матерью. Я не позволю никакой другой женщине заботиться о моем ребенке. Если он не хочет, чтобы все узнали, что он многоженец, чтобы его ублюдок был публично объявлен незаконным, значит, отдаст мне мою дочь. Я заберу ее, и он будет держать рот на замке, иначе я все расскажу и про него, и про его ублюдков! И тогда у него не останется законного наследника.
