И мне это нравится, чем бы оно в итоге не закончилось.
Потрясающее взаимопонимание и сумасшедшие поцелуи в экипаже определенно того стоили.
— Мы справимся. — Он просто не мог сказать что-то другое. Я счастливо улыбнулась сквозь слезы. — Верь мне, все будет хорошо.
Шаг — и я пересекла границу почерневшего пространства.
Еще шаг — до мелкой дрожи хотелось утонуть в объятиях любимого. Хотя бы на пару мгновений. Мне сейчас очень нужно.
— Немедленно отправляемся в Адаманту, — решил Арман. — Не бойся. Ты же видела, как все было с Грайаном.
Да. У меня неплохие шансы.
Просто… странное такое предчувствие.
— Прошу прощения, я стал случайным свидетелем происшедшего. — Интонация в голосе ректора, который собственной персоной стоял в дверном проеме, откровенно пугала. — Перемещение в Адаманту подождет. Я хочу поговорить с вами обоими. Кстати, Сархейр, ремонт в аудитории за ваш счет.
Обнять не успела.
Досадно.
— Позже. — Арман стал так, чтобы заслонять меня от Лугера.
— Боюсь, это не терпит отлагательств, — мягко возразил глава Академии.
— Если вы все видели, то понимаете, что дело серьезно и нам немедленно нужны драконы.
О том, что драгоценный с трудом сдерживает себя, свидетельствовали едва заметные сапфировые блики. Особенно эффектно они выглядели на оставленной древней силой черноте.
— Одних драконов будет недостаточно. — Ректор, очевидно, смирился с перспективой беседовать в поврежденной аудитории, вошел и закрыл за собой дверь. — Если хотите, чтобы ваша проблема больше никогда не напоминала о себе, придется сделать больше.
Я не выдержала, подошла к окну и распахнула его. В аудиторию хлынул жаркий летний воздух.
— Впечатляет ваша осведомленность, — хмыкнул Арман.
— Если бы ты рассказал мне все раньше, я бы поделился информацией уже тогда, — спокойно возразил Лугер. — Но ты не мог, я понимаю.
— И откуда, позвольте узнать, столь редкие знания?
О ректоре Недрагоценной Академии говорили разное. Хорошее в основном, странного тоже хватало, но плохого я пока не слышала ни слова. Ни о несправедливых решениях сейчас, ни о темных делах в прошлом. Это несколько обнадеживало.
Поговаривали, что он вообще не маг, но в подобное было сложно поверить. Как человек без дара мог основать Академию столь редкой направленности и столетия управлять ею твердой рукой? Лугер именно это и делал, значит, магией наверняка владел. Но проявлял ее редко. Он не вел никаких занятий, разве только требовалось заменить кого-нибудь из преподавателей, и, если вдуматься, выходило, что занимался в основном управлением. Ладно, это и есть работа ректора, разве нет?
— Обширный жизненный опыт? — усмехнулся объект моих размышлений.
— Вы даже не маг. — Арман разбил мои неозвученные доводы в дребезги.
— Уже, — с нажимом поправил ректор и перевел взгляд со смешинками на меня. — Ну не смотрите на меня во все глаза, девушка! Я отлично умею пользоваться накопителями и располагаю огромнейшим собранием артефактов. К тому же, знания никуда не делись, а на моей работе они важнее остального.
Равно как и умение разбираться в людях.
Он едва ли не единственный вообще не подозревал Армана ни в чем дурном.
В моей голове возникла смелая догадка, как именно он мог лишиться дара, и я осмелилась заговорить:
— Вы…
— Когда-то давно носил приставку к имени Бриллиант, — понимая, что мне вряд ли хватит смелости произнести это вслух, Лугер признался сам. — Как видите, моя биография, известная в этих стенах, сильно подправлена.
— Однако, — уважительно хмыкнул Арман.
Обрасти сплетнями в Ригосте проще простого, мы на себе еще в начале знакомства проверили эту истину. Но интуиция подсказывала, что ректор Лу сам хорошенько потрудился, чтобы стереть из памяти даже нынешних глав видов свою изначальную принадлежность.
— Существует мало способов утратить драгоценные свойства, и я выбрал, пожалуй, самый банальный, — таким тоном, будто лекцию читает, а не рассказывает о своей собственной жизни, продолжил Лугер. — Женился на женщине из одного из особых кланов ювелиров. Они делают броши-фамильяры.
Я о таких даже не слышала.
Но это не имеет значения.
— Все случилось, как у Рисаны и Квита? — облегчил рассказчику задачу Арман.
— У нас не было детей. Древняя сила проснулась в моей Арнелле. — У ректора Лу были черные, абсолютно выгоревшие глаза, и в то же время в них жили эмоции. Смех, теперь вот застарелая боль. — Мы, конечно, искали выход, но не успели. Она умерла. Не выдержала.
— Жизнеутверждающе, — хмыкнул Арман. — Как раз то, что нам сейчас нужно!
Я же уловила главное: сам Лугер прожил очень и очень долго.
Значит, что-то он тогда все же нашел.
— Эти семьи ювелиров не просто так получили способности создавать то, что не под силу никому другому, — перешел к сути наш бессменный ректор. — Они впустили в себя очень темную силу. С ней связаны даже безобидные артефакты вроде почтовых жуков.
Арман слушал, словно безалаберный студент, усевшись на край стола. От строгой отповеди его спасала сейчас только то, что студентом Лугера он никогда не был.
— Сохранение секрета порой требует темных мер, — кивнул наследник вида Сапфир. — Полагаю, отсюда несовместимость. Магия наших уважаемых ювелиров изначально отравлена. В то время как сила драгоценных чистая, исконная, никто не получал ее нечестным путем. Этта, прости, если тебе неприятно это слушать.
Подумаешь! Я отмахнулась. Зато интересно так, что… переживу. Точно.
— Именно! Поэтому логично, что пройтись пламенем нужно не только по потомкам, которые страдают сейчас, но и по тому, кто изначально отравил свой род тьмой, — открыл тайну Лугер. — По его костям, точнее.
— Хм, — протянул Арман и незаметным, кажется, даже для себя движением сплел наши пальцы.
Оказывается, я устроилась так, чтобы стоять как можно ближе к нему.
Выражение «тянет, как магнитом» обрело новый смысл.
— Знаешь, где хранятся его кости? — уточнил Лу.
— Уж из одного варианта выбрать правильный сумею, — с мрачной решимостью заявил наследник вида Сапфир.
Кожу под платьем щипало и саднило, как если бы у меня там были ожоги. Живительного пламени из склянки было недостаточно.
Жар просыпающейся древней силы мешался с прохладой ночи. Это немного напоминало простуду, я и несколько раз шмыгнула носом.
Показалось, что даже звезды на небе осуждают нашу компанию, кощунственно вломившуюся посреди ночи на старое кладбище, но моим спутникам такие переживания были чужды. Переговариваться и даже шутить точно не мешали.
