Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Полагаете, что Скарборо сам подкинул информацию Совету и тем самым устранил конкурентов?
– Не мне вам объяснять, что у гидеонитов репутация людей, честных до фанатизма. – Ван Зюйтен снял очки, потер переносицу, вновь водрузил окуляры на место. – Но вы провели среди них не один год. Как думаете – такое возможно?
– О, гидеониты, безусловно, честные и праведные люди. Вопрос в том, что они считают честным и праведным. Предать, убить неверного, это ведь не грех, правда? «Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень»[30], – преподобный Эпес очень любил эту цитату из Писания.
– Но здесь речь не о неверных, а о собратьях Скарборо.
– Это значит, что Эзра Скарборо – гораздо более гибкий политик, чем мы предполагали. У вас есть сведения, где он сейчас находится?
– Нет, нам удалось выяснить лишь, что он покинул Хеврон.
– А поскольку я сейчас не могу действовать открыто, подобраться к нему будет сложно… Нужно задействовать всю цепь, а на это уйдет время.
– Не стоит. Полагаю, Скарборо выйдет на свет сам, как только казнят Эпеса. Он хорошо разогрел публику своим воззванием… Новый Давид, мститель за Саула.
– Вы думаете, Эпес непременно будет казнен?
– У Мэйсона, каков он есть, нет иного выхода. Он слишком далеко. Если он хочет сохранить дружественное отношение иностранных держав, то должен уничтожить тех, кто представляет для этих держав явную и постоянную угрозу. Судя по арестам, которые идут в Нью-Бетлехеме, следствие движется быстро… в любом случае главная проблема для нас не Мэйсон и даже не Скарборо. Это Камминс.
– Камминс лоялен правительству.
– Но до каких границ простирается эта лояльность? Да, он арестовал Эпеса, но предвидит ли он, что казнь преподобного послужит поводом для нового мятежа? И если так, не делает ли он это преднамеренно? Так же, как Скарборо чужими руками убрал конкурентов, Камминс убирает Мэйсона и его клику. И все с помощью одного Эпеса. Какая экономия! Воистину пуританская. «Не трать попусту – не окажешься в нужде».
– Значит, по-вашему, Камминс вынашивает диктаторские планы?
– Камминс – единственный в нынешнем правительстве человек, представляющий собой реальную силу, хотя формально он в Совет не входит. У него исключительно высокая репутация в действующей армии, и если он объявит себя командующим, сместив бездарного Пибоди, у него найдется немало сторонников. А если он разгонит Совет… весь вопрос, что он сделает: позволит Мэйсону казнить Эпеса и воспользуется взрывом народного негодования, чтобы прийти к власти, или, наоборот, освободит Эпеса, сделав его своим знаменем и заложником.
– Так что же нам предпринимать?
– В первую очередь – не мешать ему.
– Но, господин ван Зюйтен, исходя из ваших выводов, у Камминса есть все шансы захватить верховную власть в государстве.
– Да. И это будет его концом. Сильный Камминс приведет Галаад к краху быстрее, чем слабый Мэйсон. Он человек старой закалки, вдобавок сугубо военный. Камминс никогда не пойдет на реформы, которых добивается Евро-Азиатский альянс и которые со скрипом и скрежетом Мэйсон пытается продвигать. Альянсу даже не обязательно идти на открытую интервенцию. Когда Камминс окажется меж двух огней – гидеонитами и Союзом племен, – Альянс просто прекратит оказывать ему помощь, каковую доселе оказывает Мэйсону.
Галаад будет охвачен хаосом, и в этой ситуации у него может быть только один спаситель.
Ван Страатен, однако, не спешил выказывать восхищения блестящими умозаключениями начальства.
– А что, если, – в задумчивости произнес он, – они все-таки решатся на интервенцию? Противоестественный союз спрута и медведя пока что породил лишь три корабля у берегов Галаада, причем третий мы еще и не видали. Но ограничатся ли они этим?
– Вот тут мы должны иметь указания Генерального штаба на предмет дальнейших действий. И дипломатической почты для этого явно недостаточно. Сейчас вам придется задействовать свою сеть не для поисков неуловимого Скарборо, а для связи с Нойе-Амстердамом… или лучше выехать самому. Я покинуть Галаад не могу, мне нужно прощупать советников, и если у кого-то есть желание воззвать к военной помощи, это желание разогреть, – он вздохнул, – этот проклятый отсталый Галаад, где невозможно использовать телеграф и другие современные средства связи!
И еще одно совпадение: отсталый Галаад в то же время бранил и контр-адмирал Попов, распивая с консулом Ольхиным кофе с ромом на плавучей батарее «Нижний Новгород». Откровенность он мог себе позволить, поскольку знакомство его с Ольхиным было довольно давним и относилось к временам Сербской кампании, когда Попов был капитан-лейтенантом, а Ольхин – младшим секретарем посольства в Варне. Людей категорически не хватало, и Ольхину приходилось мотаться с депешами по всему Черноморскому побережью, а то и Адриатическому. Поэтому нынешняя их встреча была весьма теплой, а офицеры эскадры, приметя это обстоятельство, не выказывали Ольхину презрения, каковое флотские обычно испытывают к сухопутным чиновникам. Встретивший нынче консула флаг-офицер лейтенант Викентий Свечкин приветствовал его почти приятельски и незамедлительно скверно отозвался о здешнем порте, который почел совершеннейшей дырой. Когда эскадра стояла на базе в Петропавловске, уже ходили слухи, что их отправят в заокеанский рейд, но офицеры, да и матросы поопытней, надеялись, что назначат их на одну из австралийских территорий. Не суть важно, английская или ниппонская, места там цивилизованные, не то что здесь. Даже на берег сходить никакого желания, негде прилично время провести – ни милых дам, ни театров, ни танцзалов днем с огнем не найдешь, в карты сыграть и то негде. Ольхин мог бы ответить, что Хеврон по здешним меркам считается городом вольных нравов, но не стал стращать молодого человека, а лишь участливо поддакнул. Его больше интересовало, почему Андрей Александрович принимает его нынче не на флагманском корабле – крейсере «Ермак». Броненосцы класса «терминус» были слишком неразворотливы для дальних переходов, за что служили предметом насмешек у прогрессивной публики, окрестившей их «поповками», ибо пристрастие Попова к этому детищу своей инженерной мысли было общеизвестно. «Нижний Новгород» – тяжелый и неуклюжий – был напрочь лишен какого-либо изящества линий, инстинктивно ожидаемого от океанского корабля. «Ермак», при всей своей угрожающей мощи, таким ожиданиям отвечал. А это – плавучая батарея и есть. И зачем контр-адмирал пригласил сюда консула? Дабы тот убедился, что на вверенных Попову кораблях все в порядке? Это не входит в обязанности Ольхина, да и не в его компетенции. Скорее всего, Попов сам осуществляет инспекцию и не хочет терять времени.
Очевидно, последняя догадка была верна. Хотя большую часть времени контр-адмирал проводил на флагмане, на терминусе у него тоже имелась каюта, где Попов консула и принял – радушно и, по своему обыкновению, за накрытым столом. Ольхин немедля передал ему декларацию Скарборо, вкратце изложив содержание своей беседы с главарем инсургентов. Пока адмирал читал, Ольхин курил, дожидаясь его реакции.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
