– Дура ты, – кратко сообщил ей Вик, на большее у него просто не хватало сил, и объяснять он тоже ничего не собирался: слишком много чести.
Со своей ношей на руках Вик медленно пошел к озеру, шагнул в воду. Ему, разгоряченному после боя, она показалась ледяной. Вик даже передернулся: нет, вода все же не его стихия. Но Лиззи нужно восполнить силы, вон она, совсем как дохлая лягушка болтается. Вик потрогал ее тонкие руки – холодные, точно жизнь едва теплится.
Он зашел еще дальше, осторожно снял Лиззи с плеча и вместе с ней по шею погрузился в озеро.
– Так лучше? – спросил он, стараясь не трястись от холода.
Лиззи сначала молчала, потом вздохнула, будто очнулась. Вик увидел, что щеки ее порозовели.
– Лучше. Спасибо, Вик…
– И ты… это… прости меня. Не знаю, что на меня нашло. Не бойся, я не обижу тебя больше.
– И ты прости.
– За что?
– За магию, – начала Лиззи, но осеклась, увидев, как расширились глаза Вика.
– Что? – выдавил он осипшим голосом. – Значит, это ты натворила?
Лиззи заерзала у него на руках, пытаясь сползти, но Вик держал крепко.
– Я думала, ты все вспомнил!
Вик чувствовал, что его обуревает злость, и огромным усилием воли удерживался от того, чтобы не начать трясти Лиззи, добиваясь вразумительного ответа. Нет, так не пойдет. Спокойно, спокойно!
– Лиззи, – очень-очень тихо и очень-очень сдержанно произнес Вик, – будь умницей и объясни мне наконец, что здесь происходит. Иначе, клянусь темными, я за себя не отвечаю!
– Я все расскажу! – пообещала она. – Но давай сначала выйдем на берег!
Лиззи вышла из озера в сухой рубашке, словно и не была в воде, а Вик, конечно, промок насквозь. И даже костра не развести, чтобы согреться. Возиться с деревяшками в темноте, пытаясь разжечь огонь, бесполезно. Чувствовал он себя премерзко, но старался не показать своего состояния. Тяжело привалился к камням. Вик уже начинал ненавидеть эту пирамиду. Ему казалось, она теперь никогда его не отпустит, так и будет снова и снова возвращать на это место, словно заколдованная.
Он щелкнул пальцами, отчаянно надеясь, что сумеет сотворить хотя бы крошечную искру, но тщетно. Его злость на Лиззи почти прошла. В конце концов, что бы она ни натворила с его магией, он это, похоже, заслужил.
– Это теперь навсегда, да? – устало спросил он, смирившись со своей судьбой. – И что ты сделала?
Лиззи присела рядом. Лицо у нее сделалось виноватое.
– Я тебя погасила…
– Что?
Вик никогда не слышал о том, что можно погасить мага-огневика. Это вообще законно? Лиззи точно прочитала его мысли, вздохнула:
– Если бы я училась в Академии, за такое могли бы и отчислить: это строго запрещено.
– А ты еще не учишься, значит? – глупо спросил Вик. То-то он удивлялся, что лицо Лиззи не кажется ему знакомым.
– Только осенью пойду. Если честно, я и с бестиями пока не сражалась. Родители меня не брали с собой. Сначала научись, говорят. Вот я и перепугалась до смерти, когда полиписы появились. Прости, надо было сразу прийти на помощь.
– Ты меня навсегда… погасила? – решился Вик на вопрос, который его мучил.
Лиззи энергично замотала головой.
– Что ты! Разве можно огневика навсегда погасить! Вообще магия уже должна была вернуться. Не понимаю…
– Давай по порядку, – попросил он. – Я очень мало помню о сегодняшнем дне. Только о том, что…
«Что я гонюсь за тобой и ткань платья рвется в руках…»
Вик зажмурился, не желая этого видеть. Какое настырное воспоминание! И без него тошно! Может, это он сам наказывает себя за то, что хотел сделать с девчонкой?
– В общем, ты как-то сразу не вызвал у меня доверия, – издалека начала Лиззи. – Когда шагнул из огненного портала и сказал, что ты Викар.
– А ты меня знаешь, что ли? – удивился Вик.
– Еще как знаю! Происшествие на балу первокурсников разве что ленивый не обсудил. А Ран к тому же мой троюродный брат со стороны мамы. Кстати, мы всей семьей присутствовали на обручении Рана и Коры. Она была такая хорошенькая в алом платье!
Вик сжал челюсти и кулаки, внутри все перевернулось от злости. И нет сейчас под рукой эля, чтобы влить в себя кружку-другую. Хотя с элем, пожалуй, надо завязывать, если он не хочет и дальше обнаруживать себя на берегу без памяти и без магии.
Видно, та, шестая или седьмая по счету, кружка стала лишней. И чего он так надрался? Ах да, успел повздорить с приятелем Чада – земляным магом. Его звали, его звали… Холгер, кажется! А из-за чего поцапались? Точно, из-за девчонки!
Холгер зубоскалил над Виком, говорил о том, что ни одна девушка – только вот он называл их куда более резким словом – не могла бы заставить его страдать. Вика не слишком удивляли подобные речи: земляные всегда считались холодными и бесчувственными. Браки они обычно совершали по расчету, а не по любви. И недаром амулеты, призванные успокоить разбитое сердце, изготавливали тоже они.
– Вот одна по мне сохнет, – хвастливо продолжил Холгер. – Вернее, мокнет! Водница она. Как-то ее родители пригласили мою семью в замок. Какие-то свои дела решали, а я отдыхал. Там с ней и познакомились. Элиза. Смазливая мордашка. Девчонка еще совсем, не целованная. Думаю, у нее до меня и парней-то не было. Я тогда поостерегся, а потом думаю: а чего теряться, раз она сама на меня вешается.
Вик слушал и чувствовал, как внутри поднимается волна отвращения, а Холгер продолжал хвастаться, не замечая, как Вик сжал кружку в руках.
– Завтра она меня будет на берегу ждать. Я там пирамиду каменную сложил – мимо не пройдет. Поболтаем, на озеро полюбуемся, а потом я ее того-этого.
Холгер расхохотался, будто выдал что-то невероятно остроумное. Вик, Чад и Сорм посмотрели на Холгера с одинаковым выражением на лицах.
– Ты в своем уме? – вслух произнес Вик то, что вертелось на языке у всех троих. – Не боишься, что ее отец тебя потом в порошок сотрет?
– Не боюсь! – огрызнулся Холгер. – Пусть попробует. Все по взаимному согласию. А жениться они меня не заставят, не на того напали.
– И девчонку, значит, тебе совсем не жалко? – не удержался Вик.
– Это ты мне говоришь? – Холгер так удивился, что на его лице, казавшемся неподвижным и окаменевшим, изумленно приподнялись брови. – Тот человек, который Кору Флогис едва не…
– Заткнись! – Вик расплескал эль, стукнув кружкой по столу.
У него не было ни малейшего желания оставаться в этой компании. Он бросил на стол несколько монет и отправился ночевать в конюшню: снять комнату или хотя бы койку в общей спальне было уже не на что.
Всю ночь зачем-то думал о незнакомой ему Элизе – глупой влюбленной девчонке. Он знал озеро, о котором говорил Холгер, и мог без труда перенестись туда, построив портал. Вот только не совсем понимал, для чего ему это. Зачем он сует нос не в свое дело? Но в голове застряла фраза земляного, сказанная небрежным тоном: «Я специально не сказал ей, в котором часу приду. Сказал, чтобы с утра ждала. И ведь будет ждать, никуда не денется!»
