Гвинет и Перси проследовали за Элизой к столу, Брайан направился за ними. После того как все устроились на своих местах, завязался оживленный разговор. Перси расписывал деяния короля Ричарда, Гвинет приглашала Элизу поохотиться в лесах.
Брайан заметил, как быстро проходит время. Слуга стоял у стола, и Элизе требовалось только поднять руку, чтобы он тут же наполнял кубки.
Никто и никогда бы не подумал, глядя сейчас на Элизу, что эта женщина только что оторвалась от забот, вышла из жаркой кухни, где вместе со слугами заготавливала мясо на зиму: казалось, что самой трудной задачей для нее был выбор подходящего платья для встречи гостей.
«Я восхищен, герцогиня», — сухо подумал Брайан.
Хозяева показали Перси и Гвинет весь дом, и Брайан улыбнулся, увидев, как ловко Элиза избегает вводить их в комнаты, которые еще не были вычищены и обставлены. Единственная неловкость случилась в спальне, когда Гвинет воскликнула от восхищения и зависти, увидев ванну.
— Какое чудо! — простонала она.
— Да, в самом деле, — ответила Элиза. — Вода постоянно подается по трубе — особый механизм поднимает ее из источника рядом с домом. Нам сказали, что это устройство придумали в Риме.
— Удивительно! — с завистью повторила Гвинет. — И прямо в спальне!
— Ты непременно должна воспользоваться ею когда-нибудь, — вежливо предложила Элиза. Но в этот момент все четверо неловко замолчали. Брайан уставился на жену. С кем она хотела разделить ванну в этот момент?
Он тут же напомнил себе, что Перси вскоре уезжает. Однако эта мысль не принесла Брайану облегчения.
Гвинет рассмеялась, нарушив напряженное молчание:
— Пожалуй, когда наши мужья вернутся к королю, я приеду и побуду у тебя.
— Это было бы замечательно, — пробормотала Элиза. — Но вы, должно быть, проголодались! Сейчас подадут ужин.
Ужин был восхитительным, сервировка стола безупречной. Брайан удивился, как умудрилась Элиза со слугами приготовить столь обильную еду за короткое время. На стол подали жареную свинину, бараньи ножки, бесчисленные пироги, сладкие булочки и пудинги, не говоря уже об изобилии фруктов.
«Так мы и впрямь вскоре станем самыми богатыми хозяевами в этих местах», — думал он. Его жена проявляла невероятные способности к ведению домашнего хозяйства.
Ужин уже подходил к концу, когда Гвинет сочла нужным объяснить цель их визита Элизе:
— Видишь ли, хотя мы просим прощения за столь поспешный визит, мне было просто необходимо повидать вас! Я уже не так молода, как хотелось бы для первых родов, и, признаюсь, мне очень страшно.
Выражение лица Элизы и ее тон неуловимо изменились.
— Но это же чудесно! Перси, Гвинет, я желаю вам счастья! — Она отпила глоток вина. — Когда должен родиться ребенок?
— В конце весны, — с воодушевлением произнесла Гвинет. — Пока еще до этого далеко, но время подчас бежит так быстро!
— Да… — пробормотала Элиза. — Ты права. Не бойся, Гвинет. Моя горничная, Джинни, принимала роды у моей матери. Мы с ней поможем тебе.
Несмотря на теплые слова, Брайан уловил, что голос его жены стал непривычно напряженным. Почему? Потому, что она сама хотела родить Перси ребенка? Однако ему ничего не удалось понять до тех пор, пока Гвинет и Перси не удалились в комнату для гостей, а Брайан не запер на засов дверь в свою спальню.
— Что с тобой случилось? — спросил он. — Можно подумать, ты не радовалась предстоящему появлению их ребенка.
— Их ребенка?! — Она обернулась, и в бирюзовых глубинах ее глаз вспыхнула неукротимая ярость.
— О чем ты говоришь? — удивился он, скрестив руки на груди и оглядывая Элизу.
— А ты не понимаешь? Ребенок должен родиться весной. Чей это ребенок — Перси или твой?
Брайан прищурился и заметил:
— Они поженились в августе.
— Да, в довольно удобное время.
Брайан зашагал по комнате, сел на кровать, стащил сапоги и устало провел пятерней по волосам.
— Ну? — прошипела Элиза.
— Что?
— Это твой ребенок?
Брайан отшвырнул плащ, не глядя, что тот упал на пол.
— Нет, — произнес он, но сам почувствовал, что колебался с ответом слишком долго.
— Ты лжешь.
— Нет, не лгу, — нетерпеливо возразил он. — И делаю все возможное, лишь бы сдержаться и не заткнуть тебе рот.
— Так это твой ребенок или не твой?
— Ну хорошо, Элиза: если он родится в марте, это мой ребенок, а если в апреле, то его отец — Перси.
Не глядя на нее, Брайан стащил через голову тунику. Раздевшись, он забрался в постель. Элиза не двигалась. Она стояла, сжав по бокам кулаки, и глядя на него поблескивающими от гнева глазами.
Он прикрыл глаза от света свечи ладонью.
— Сегодня мы играли в твою игру, Элиза. Мы поразили гостей, но я устал. Ложись спать.
Он замолчал, приоткрыв глаз. Внезапно она обернулась и стремительно зашагала к двери.
Он выскочил из постели, как пружина, и схватил ее за руку.
— Куда ты идешь?
— Подальше отсюда.
— Откуда?
— Из спальни. От тебя.
— Почему?
— Неужто не ясно?
Он выпустил ее и прислонился к двери, преграждая ей дорогу. Упрямо подняв подбородок, Элиза выдержала его взгляд.
— Я не был с Гвинет с той ночи, когда Ричард достиг пригородов Лондона.
Она моргнула, но ничем не выдала, что эти слова для нее что-нибудь значат.
— Я бы хотела уйти, — холодно объяснила она. Несколько секунд он молчал.
— Из-за Гвинет? Или потому, что тебе внезапно стало противно спать со своим мужем, когда под той же крышей находится Перси?
— Какая разница? — ответила она. Элиза с трудом сдерживала слезы, более чем когда-либо желая ударить его, дать ему понять, что оскорбление ранит ее сильнее, чем сотня острых ножей.
Он приподнял бровь.
— Для всех остальных — никакой. А для меня эта разница есть.
— Пожалуй, милорд супруг, тебе следовало бы узнать, какие сомнения мучают других. Может, мне стоит уйти к Перси и позволить тебе выяснить, чьего наследника носит его жена. И, может, сознание того, что Перси находится в моем доме, заставляет меня желать оказаться в его объятиях…
Она зашла слишком далеко. Брайан не собирался этого делать, но внезапно схватил ее за плечи и встряхнул. Тут же сообразив, что делает, он отпустил ее, но слишком быстро. Элиза упала на пол, ошеломленная, но невредимая. Как вихрь, она вскочила на ноги, бросилась на него и ударила кулаками по груди, впилась ногтями в кожу. На мгновение прикрыв глаза, Брайан собрался с силами и схватил ее за руки, прижав к себе. Она отдернула голову: в ее глазах полыхало яркое бирюзовое пламя.
