Стряхнув воображаемую пылинку со своей манжеты. Ник пожал плечами:
– В конце концов, это всего лишь картина...
Изящно кивнув, хозяйка бала дала знак лорду Данстону представить следующий лот для продажи, и аукцион продолжился.
Увидев, что Ник наконец потерял интерес к аукциону и смешался с толпой, Джулия облегченно вздохнула. Распродажа длилась еще почти час, но Алек не отходил от нее ни на шаг; тем не менее у нее не было возможности поговорить с ним, поскольку их повсюду окружали люди.
Когда с молотка ушел последний выставленный на аукцион предмет, музыканты по знаку герцогини заиграли вальс. Алек протянул Джулии руку и пригласил ее на танец. Теперь они могли говорить, не опасаясь быть услышанными.
Сурово взглянув на жену, Алек притянул ее ближе к себе.
– Мне бы следовало придушить кузена за его дерзость.
– Неужели? А вот я не уверена, что ваш кузен имеет к портрету хоть какое-нибудь отношение.
Губы Алека сжались в тонкую линию.
– Как вы можете так говорить? Это его идея...
– Или он просто воспользовался выгодной ситуацией. По-моему, автор затеи – Тереза. У меня такое чувство, что Ник был удивлен так же, как и вы.
– Я хорошо осведомлен о ваших чувствах, сударыня, – Алек сжал ее руку, – но мне нет до них никакого дела.
Джулия невольно покраснела. Он так легко, без всякого колебания отверг ее любовь! Пытаясь справиться с потрясением, она попробовала увеличить расстояние между ними, однако его пожатие тут же стало еще сильнее, и он почти вплотную прижал ее к себе, не обращая внимания на другие танцующие пары, многие из которых удивленно за ними наблюдали и уже начали перешептываться.
– Вам так хочется поскорее избавиться от меня, дорогая? Может быть, вы бы охотнее приняли приглашение потанцевать от моего кузена?
И тут Джулия по-новому увидела все кошмарные события сегодняшнего дня, которые вызывали у нее одну лишь злость: злость на Ника и Терезу за их интриги против нее, злость на людей, которые спокойно стояли и с явным интересом наблюдали за ее замешательством во время проведения аукциона, злость на Алека, насмехавшегося над той единственной ценностью, которая у нее осталась, – ее любовью к нему.
Вздернув подбородок, Джулия пристально посмотрела на него.
– По крайней мере ваш кузен настолько хорошо воспитан, что не истязает меня во время танца.
При этих словах лицо виконта словно окаменело.
– Если вы именно так настроены, сударыня, тогда я не буду беспокоить вас своим присутствием. – Не сказав больше ни слова, он резко отпустил ее руку, развернулся и пошел через зал.
Джулия осталась одна. С тоской она ловила на себе соболезнующие взгляды и злорадные усмешки. Как мог Алек так поступить с ней?
Пытаясь успокоиться, всеми силами скрывая кипевшие в душе возмущение и боль, она пошла мимо танцующих. Слезы застилали ей глаза и туманили взор. Но не успела она дойти до конца зала, как рядом с ней оказался Ник.
Он взял ее руку и поклонился.
– Как это любезно со стороны моего кузена – вспомнить, что вы обещали мне танец. – Обхватив ее за талию, он прикоснулся к ее руке. – Итак? – Видя что Джулия колеблется, он ласково прибавил: – Пойдемте, виконтесса, покажем всем, что вам нет нужды жаловаться на отсутствие кавалеров.
Судорожно кивнув, Джулия позволила Нику закружить ее в танце, хотя ее душу по-прежнему терзали обида и боль.
– Все смотрят только на вас, моя дорогая, – предупредил Ник. – Вам нужно улыбаться, если вы хотите разочаровать любопытствующих.
– Почему вас это так заботит? Меня удивляет, что вы вообще танцуете со мной, особенно после того, как Алек поставил вам синяк под глазом.
На миг его лицо исказила злоба, но он тут же скрыл ее под показной улыбкой.
– Прошлой ночью у нас произошла размолвка, и ничего более. – Он нежно сжал ее руку. – Я не переношу, когда Алек вымещает свои промахи на вас, и считаю, что вы два совершенно разных человека.
Джулии пришлось прикусить губу, чтобы унять дрожь.
– Вы до сих пор не сказали, почему помогаете мне сейчас. Не хочу показаться грубой, но я вам не доверяю.
Ник рассмеялся.
– Возможно, я страдаю от таких же донкихотских порывов, которые терзают и моего кузена. Впрочем, сейчас это не важно. Главное, чтобы вы не позволили никому подумать, будто вас оскорбила грубость Алека.
Джулия вздернула подбородок.
– Меня не интересует, что обо мне думают.
– Браво, кузина! Это как раз то, что мы должны демонстрировать. Полагаю, теперь нам лучше обсудить что-нибудь более близкое и дорогое вашему сердцу. Как успехи вашего уличного сорванца? Кстати, сегодня вы не захватили его с собой...
– Он простужен. – Джулия немного расслабилась, вспомнив улыбку Мака, когда он отправлялся спать с одним из знаменитых горчичных пластырей миссис Уинстон для согревания груди.
– А прелестная Дезире?
Джулия нахмурилась.
– Я как раз хотела поговорить с вами об этом. Вы ведь были уверены, что ее узнают, не так ли?
– Сознаюсь, я действительно рассчитывал на это. – Ник пожал ей руку, но не попытался уменьшить расстояние между ними. – Вы поступите мудро, если будете и впредь стараться сохранить мою благосклонность к вам, Джулия, – в этом случае, завладев наследством, я обещаю пожертвовать часть денег на ваши проекты.
– Неужели? – Она изобразила легкое изумление. Ник меланхолично улыбнулся.
– Естественно, в обмен на некоторые ваши услуги.
– Напрасно вы так уверены, что получите наследство, Ник. Завтра мы встречаемся с душеприказчиками и все им объясним. Они поймут: все случившееся произошло не по нашей вине. – По крайней мере Джулия на это очень надеялась. Возможно, ей удастся также убедить некоторых членов Общества поговорить с поверенными.
Самодовольный голос Ника прервал ее мысли:
– Боюсь, от этого вам будет мало пользы. Хоть я и не принимал участия в подготовке сегодняшнего представления, оно, по сути, стало последним гвоздем в очень хорошо сделанном гробу.
– Как только поверенные узнают о вашей роли во всех этих событиях, они в любом случае не позволят вам распоряжаться наследством.
– Ну, вы совсем их не знаете в отличие от меня. Мой дед, превратившись в старого маразматика, окружил себя филантропами, у которых абсолютно отсутствует вкус к жизни и еще меньше понимания того, сколько они от этого теряют. – Ник пожал плечами. – Когда они прочитают газетную статью, их особенно оскорбит тот факт, что вы в своей благотворительной деятельности руководствовались, мягко говоря, не совсем искренними мотивами.
– Не может быть, чтобы они поверили в явную клевету и ложь. Я сама с ними поговорю и все объясню.
