Хотя я и не мог понять, почему угольная компания «Молния» настолько привлекла мое внимание, меня переполнял страх — такой сильный и неприкрытый, что он лишил меня способности двигаться и почти лишил сил дышать — так мог бы чувствовать себя человек, парализованный, но не убитый небольшой дозой яда кураре.
В кабине «дальнобоя» сидели два гоблина, замаскированные людьми. Один из них заметил меня и тоже уставился в мою сторону, как будто уловив нечто особенное в том, как пристально я разглядываю его грузовик. Они проехали мимо нас, а он все не спускал с меня взгляд ненавидящих багровых глаз. В конце квартала громадный углевоз проехал на светофор. Однако затем он замедлил скорость и начал отъезжать к обочине.
Трясясь всем телом, чтобы стряхнуть с себя обессиливающий страх, сжимавший меня, я сказал:
— Быстро. Убираемся отсюда.
Райа спросила:
— Почему?
— Они, — пояснил я, указывая на грузовик — он остановился у тротуара в полутора кварталах от нас. — Только не бегом... нельзя дать им понять, что мы их испугались... но быстро!
Не задавая больше вопросов, она помогла мне добраться до машины и скользнула за баранку, пока я устраивался на сиденье.
Там, в отдалении, грузовик с углем неуклюже разворачивался по дуге, хотя и нарушал этим правила. Он перегородил движение в обоих направлениях.
— Черт, они и впрямь разворачиваются, чтобы поближе взглянуть на нас, — сказал я.
Райа завела двигатель, нажала на стартер и мигом выехала со стоянки.
Стараясь, чтобы в голосе звучало меньше страха, чем я испытывал на самом деле, я сказал:
— Пока они могут видеть нас, двигайся не спеша. Если это возможно, нам бы лучше не выглядеть так, будто мы сматываемся.
Она обогнула мотель «Отдых путника», направляясь к выезду с автостоянки, ведущему на боковую улицу.
Когда мы сворачивали за угол, я заметил, что грузовик закончил свой маневр на главной магистрали — и затем он исчез из нашего поля зрения.
В тот самый миг, когда грузовика не стало видно, необычный пугающий холод пропал, жуткое впечатление от бесконечной пустоты больше не тревожило меня.
Но что оно означало? Что это была за бесформенная, абсолютная темнота, которую я видел и перед которой в страхе отступил, когда глядел на грузовик?
Во имя всего святого, что затевают гоблины в угольной компании «Молния»?
— Прекрасно, — нетвердо произнес я. — Теперь сделай как можно больше поворотов, улица за улицей, чтобы нам снова не попасться им на глаза. Вряд ли они как следует разглядели машину, и я уверен, что они не записали наш номер.
Она поступила так, как я предложил, направляясь по бессистемному, петляющему маршруту к северо-восточным предместьям. Ее взгляд то и дело падал на зеркало заднего вида.
— Слим, ты ведь не думаешь... что они могли понять, что ты способен видеть сквозь их человеческую маскировку?
— Нет. Они просто... ну, не знаю... я думаю, они просто засекли, как пристально я на них смотрю... какой у меня потрясенный вид. Поэтому они что-то заподозрили и захотели повнимательней взглянуть на меня. Их род по натуре подозрителен. Подозрителен и параноидален.
Я надеялся, что это так. Я никогда не сталкивался с гоблином, способным распознать мои психические способности. Если некоторые из них обладают способностью вычислять тех из нас, кто видит их, тогда мы — в еще большей беде, чем я полагал, так как теряем наше единственное, тайное преимущество.
— Что ты увидел на этот раз? — спросила она.
Я рассказан ей о пустоте, об образе бескрайней, лишенной света пустоты, всплывшем в моем сознании, когда я посмотрел на грузовик.
— Что это значит, Слим?
Встревоженный и усталый, я с минуту не реагировал. Я дал себе время подумать, но и это время не помогло. Наконец я вздохнул и сказал:
— Не знаю. Излучения, которые шли от грузовика... они не вышибли из меня дух, но они по-своему были даже более ужасны, чем надвигающийся школьный пожар, который я увидел. Но я не знаю точно, что это означает, что это было точно — то, что я увидел. Разве что каким-то образом... через угольную компанию «Молния», думаю, мы сможем узнать, почему такое множество гоблинов собралось в этом проклятом городе.
— Это главное, что ты узнал?
Я кивнул.
— Да.
Разумеется, я был не в том состоянии, чтобы начинать расследование по делу об угольной компании «Молния» до завтрашнего утра. Я чувствовал себя почти таким же тусклым, как это зимнее небо, таким же непрочным, как клочковатые бороды мглы, висящие на зловещих лицах воинов и чудовищ, которых человек с развитым воображением мог углядеть в грозовых тучах. Мне нужно было время, чтобы отдохнуть, восстановить силы, научиться переключать сознание хотя бы с части постоянных фоновых помех, с треском и свечением, исходящих от зданий, улиц и обитателей Йонтсдауна.
Через двадцать минут дневной свет уступил место темноте. Можно было предположить, что вечер принесет мантию, которой накроет злобность этого жалкого зловонного городка, придаст ему хотя бы малую толику респектабельности, но это был не тот случай. В Йонтсдауне ночная тьма не была гримом, как была бы в любом другом месте. Она каким-то образом подчеркивала неопрятность, грязь, копоть, мерзость и вонь улиц, приковывала внимание к мрачному, средневековому облику большинства строений.
Мы были уверены, что оторвались от гоблинов в «Петербилте», и решили ткнуться в другой мотель — автомобильную гостиницу «Ван Винкл», и вполовину не такую изящную, как ее название. Этот мотель был раза в четыре больше «Отдыха путника», двухэтажный. Окна некоторых комнат выходили во внутренний двор, других — в сад для прогулок — железные столбы, выкрашенные черным, но покрытые пятнами ржавчины и с отстающей краской, алюминиевый навес — окружавший сзади все четыре крыла здания. Изображая усталость после долгой дороги, мы попросили спокойный тихий номер в задней части гостиницы, как можно дальше от транспортного шума, и гостиничный клерк выполнил наши пожелания. Таким образом, мы не только могли наслаждаться тишиной, но и получали возможность припарковать автомобиль так, что его не будет видно с улицы — гарантия того, что нас случайно не засечет один из работников угольной компании «Молния», от которого мы ускользнули. Опасность эта была маловероятна, но со счетов ее никак нельзя было сбрасывать.
Комната наша представляла собой коробку с бежевыми стенами, дешевой прочной мебелью и двумя дешевыми гравюрами, изображающими клипера, несущиеся на всех парусах, надуваемых свежим ветром, по волнам бурного моря. Туалетный столик и прикроватные тумбочки были сплошь в ожогах от затушенных о них сигарет, зеркало в ванной помутнело от времени, а вода в душе была далеко не такой горячей, как нам бы хотелось, но мы собирались провести здесь всего одну ночь. Утром мы отправимся на поиски небольшого домика, который могли бы снять, — там у нас будет более надежное и тайное убежище, где мы организуем заговор против гоблинов.
