Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
— Чтобы женщина, которая живет с ним и которую он называет своей домоправительницей, послала сюда людей прево, чтобы узнать, что с ним случилось? Тогда уж мы все непременно оказались бы в тюрьме. Успокойтесь и постарайтесь поразмыслить на трезвую голову, сын мой, не поддавайтесь ненависти. Мессир Оливье совершил самый разумный поступок в сложившихся обстоятельствах: он выдал себя, чтобы спасти нас, и ему это удалось...
— Посмотрите, батюшка! — воскликнула Од. — Вот королевский акт, принесенный мессиром де Парейлем, на владение этим домом, в котором мы теперь имеем право жить, не таясь...
— Вы, может быть, и имеете на это право. Но не я! Да я здесь и не останусь!
— Вы не хотите жить под кровом своей дочери? О, батюшка, как вы можете быть таким жестоким? Словно вы не знаете, что этот дом прежде всего ваш, а не мой, потому что его завещала мне моя дорогая тетя Бертрада.
— Это неправда, и ты это знаешь, потому что она не успела привести в порядок свои дела. Значит, этот дом отдал тебе Филипп, а я не желаю ничего принимать от него!
— Никогда бы он этого не сделал, если бы его не попросили об этом... отдав себя в его власть! Тот, кого он бросил в темницу и кто, возможно, заплатит за это своей жизнью! — закричала девушка вне себя.
— Пусть идет к черту! Он не имел права так поступать!
— А вы? Имели ли вы право бросить все наше имущество, наш прекрасный дом в Монтрее и все, что мы имели, кроме наших жизней, ради этого Храма, который от вас и не требовал столько, — возразила она, и по ее лицу заструились слезы. — Мессир Оливье... любит нас больше, чем вы, потому что он пожертвовал собой... А я еще считала вас справедливым!
Сотрясаясь от рыданий, Од убежала в сад. Оцепенев от этих слов, Матье не сразу нашелся, что ответить. Однако выходка дочери еще больше разгневала его. С перекошенным лицом, он начал извергать бесконечные проклятия:
— Черт возьми, она все еще сохнет по нему! Дура, влюбленная в этого проклятого тамплиера, который старше ее на двадцать лет!
Но на этот раз перед ним встала жена.
— Не слишком ли быстро вы забыли, что, если он и не смог вырвать из рук палачей мою бедную Бертраду, он, тем не менее, спас ее, вашу дочь, от участи худшей, чем смерть! И вы осмеливаетесь проклинать его? Каким же человеком стали вы, Матье де Монтрей, если позволили отравить свою душу до такой степени?
— Довольно, женщина!
— Нет, не довольно! Од права: вы всех нас принесли в жертву этому Храму, который, если и не был таким уж черным, каким хотели представить судьи, не был, может статься, и совершенно белым! Уж не говоря о тех несчастных, которых вы увлекли в ваш невозможный «крестовый поход»! О тех, кто умер, оставив близких в нужде; тех, кого пытали; тех, кто лишился своей работы, которая их кормила! Бог с ними, с чужеземцами, которые никогда не остаются долго на одном месте и могут работать за границей, но есть ведь и другие, которые, чтобы выжить, обречены тащить за собой в изгнание своих жен и детей, потерявших родину...
— Молчать! — завопил Матье. — Да что вы понимаете в мужских делах...
— Людовик Святой был другого мнения о своей матери, — заметила Матильда, — он доверял ей королевство, когда сам отправлялся сражаться с неверными. Он был уверен, что его страна будет в надежных руках.
— Это исключение из правила, и я не отрицаю, что такое случается. Что касается меня, повторяю, я отказываюсь принимать подарки от короля, которого желал бы видеть мертвым!
— А где вы хотите, чтобы мы жили? На папертях церквей, прося подаяния? В лесах со зверями? Посмотрите на вашу мать, которая уже с трудом передвигается! Вы хотите лишить ее права окончить свои дни у очага и в мягкой постели? Повторяю еще раз: мы находимся здесь у моей сестры, и указ короля лишь возвращает Од то, что предназначалось ей всегда!
— Как знаете! Тогда я, пожалуй, приму предложение каноников монастыря де Корбей поработать над восстановлением их колокольни.
— Вы хотите работать? Вы? В этой стране, будучи здесь вне закона?
— Каноники смогут нас защитить. У вас же будет время подумать... а у меня — предпринять необходимые для всех нас шаги!
— Что еще вы задумали, сынок? — спросила Матильда.
— Это мое дело. Дайте мне этот пергамент!
— Зачем?
— Чтобы вернуть его кому следует и, если получится, забить его ему в глотку! Корбей стоит на середине пути между Парижем и Фонтенбло... где Филипп каждую осень охотится. Он родился в Фонтенбло и любит бывать там. Говорят, что иногда он со своими собаками удаляется от остальных охотников... вот тут-то мы и встретимся, и я буду знать наверняка, что предсказание мэтра Жака исполнится!
Вскрикнув, Жулиана бросилась к мужу:
— Матье, ради Бога! Придите в себя! Вы теряете рассудок!
Она вцепилась в него, но Матье не чувствовал этого, даже не видел ее и только сверкал глазами:
— Надо кому-то это сделать! Это воля Господа!
— Значит, вы до такой степени сомневаетесь в Его всемогуществе? Чтобы исполнить свою волю, Он не нуждается в вас! Это мы нуждаемся в Нем... Неужели вы разлюбили свою семью?
По тому взгляду, который он бросил на нее, она поняла, что до мужа не доходили никакие увещевания, что, одержимый почти маниакальной ненавистью, он ослеп и оглох, стал совсем другим человеком. Что-то сломалось в нем, возможно, из-за долгого бездействия, о котором она не имела понятия, и это что-то проснулось при виде подписи и печати на зеленом воске. И все же он произнес:
— Вы родные мне люди, и я по-прежнему вас люблю, но я дал клятву служить мэтру Жаку даже после смерти. Дайте мне этот пергамент!
Но Матильда уже несколько минут назад ловко завладела бумагой и теперь крепко держала ее. Она-то и ответила:
— Нет, сын мой. Он будет храниться у меня, так как это все, что у нас есть, с того момента, как вы решили забыть о нас. Неужели вы осмелитесь отнять его у вашей матери силой?
Он повернулся, шагнул к ней, но Реми, с трудом сохранявший молчание во время злосчастного столкновения, встал у него на пути:
— Нет, отец! Вы имеете право делать с вашей жизнью все, что хотите, хотя Господь тоже участвует в ней и может ограничивать вас согласно Своему закону, но Он запрещает вам распоряжаться жизнью ваших близких! Наши женщины заслужили право на этот кров, который достался им от нашей дорогой тети...
Матье хотел отстранить сына, но опустил руки:
— Ладно... пусть живут здесь! Когда я со всем этим покончу, они смогут присоединиться к нам! Пошли, уходим!
— Я не пойду, отец! Кто их защитит, если я последую за вами? Обен уже очень стар...
— У них есть Филипп! Чего им бояться с таким покровителем? Каноники в Корбее ждут мастера и резчика.
Реми показал пальцем на балки потолка:
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
