– Это вам за Ордынца, за Алешку, за Гришку Красного!
Покрытая бархатным беретом голова немчина капитана, попытавшегося скрестить свою шпагу с казачьей саблей, покатилась по земле за Сашку Маленького.
Как на грех, ни у кого из пушкарей не оказалось ни пистоли, ни пищали и озверевший – Княжич безнаказанно вершил свою праведную месть.
Большая часть орудийной прислуги были соплеменниками начальника, а немчины народ упертый, да и в трусости их не упрекнешь. Несмотря на гибель капитана, они продолжили отбиваться от налетевшего на них черта в людском обличии. Сражаясь с ними, Княжич краем глаза углядел скачущих со стороны мадьяр всадников. Бекеш, в отличие от Михая Замойского, послал преследовать прорвавшихся сквозь строй его пехоты казаков свою личную охрану.
– Много их, одному не устоять. Неужто все напрасно, – подумал Ванька и взглянул по сторонам, ища Ярославца. Вдвоем они уже давно бы разогнали этих нетопырей и свершили задуманное. И тут за его спиной раздался Сашкин оклик:
– Иван Андреевич, уходи!
Оглянувшись, есаул увидел своего воспитанника. Хорунжий стоял возле повозки с огненным припасом, держа в руке пистоль, ту самую, которую когда-то юный Княжич отбил на струге у опричника, а потом отдал Ярославцу перед первым в его жизни боем.
26
Когда отряд лихих лазутчиков пошел в последнюю атаку, Александр, как обычно, скакал вслед за своим наставником, может, потому и уцелел. Наезжая с Иваном в гости к Черному, он тоже малость обучился пальбе из пушек да закладке мин. Увидав бегущих им навстречу пушкарей, Сашка сразу сообразил, что соорудить запал, зажечь его и безнаказанно уйти вряд ли получится. Есаул, конечно же, пальнет из пистолета в бочку с порохом, но ведь это – верная погибель. Тут-то Ярославец и свернул в овраг.
От рождения нелегкая досталась Сашке жизнь. Не то, чтобы отца, даже мать родную он не знал. В боярской вотчине, где рос, все холопы называли его сучьим выродком. На такое прозвище младенец Сашка начал откликаться даже раньше, чем на настоящее имя. Когда малость вошел в разум, то однажды набрался смелости и спросил у управляющего, отчего его зовут сучий выродок, сиречь пес, он ведь человек. Тот взглянул на белокурое, голубоглазое дитя и с презрительной усмешкою ответил:
– На пса ты и впрямь не похож, шибко харей пригож, скорее, больше на котенка смахиваешь. Только, парень, какая тебе разница, как зовут – все одно ты быдло, а не человек. Именно в тот миг в душе у будущего казачьего хорунжего Александра Ярославца и родилась мечта, захотелось ему стать человеком. Годам к пятнадцати Сашка окончательно уразумел – здесь, в боярской вотчине, ему им никогда не быть. Однако к тому времени юноша прознал, что где-то далеко, на Дон-реке, есть страна, в которой нет холопов, а живут в ней одни воины отважные и прозываются они казаками. Дважды отрок убегал на Дон, но был пойман да до полусмерти бит, лишь на третий раз, когда совсем уж повзрослел, сумел уйти от погони и добраться до казачьих станиц.
Однако и на Дону несладко Сашке поначалу пришлось. Оказалось, чтоб быть вольным человеком, надо много чего уметь. Непривычный к казачьей жизни, но гордый Ярославец не пошел на поклон к бывалым станичникам, в понимании его это означало вновь стать быдлом, теперь уже в станице, что было б еще хуже прежнего. От того и жил в своей землянке в полном одиночестве, вызывая насмешки суровых воинов мужицкой неуклюжестью. Впрочем, беглый холоп не унывал, глотнув вольного ветра, он ощутил в душе великую силу, а телесной Александру было и так не занимать – труд мужицкий подневольный взрастил ее.
Когда царев посланник стал набирать казачий полк, и Сашкин сосед – самый молодой, но самый отважный во всем войске есаул Иван Княжич вступил в него, он не удержался и последовал Ванькиному примеру. Это вовсе не был отчаянный поступок, крик истосковавшейся в одиночестве души. Просто Ярославец понял, чтоб стать настоящим воином, надо быть средь таковых, а не сидеть сычом в землянке.
Что такое счастье, Александр узнал впервые, когда Иван, отбирая лучших бойцов к себе в отряд, назвал его имя. Именно в тот миг сбылась заветная мечта, сучий выродок Сашка-холоп почувствовал себя человеком.
И теперь, оказавшись перед выбором: ему или лучшему другу погибать, Ярославец сделал его без колебаний. Запалив фитиль пистоли, он уверенно шагнул навстречу смерти. Умирать было страшно и очень не хотелось, но хорунжий твердо знал – если погибнет Княжич, то суд собственной совести, самый праведный и строгий после божьего суда, не позволит ему боле оставаться человеком, а стать снова сучьим выродком и быдлом было хуже смерти, по крайней мере, для него – воина за веру православную, вольного донского казака Сашки Ярославца.
Подойдя к телеге, доверху загруженной пороховыми бочками, пушкари еще не успели растащить их по своим орудиям, хорунжий взглянул по сторонам. Охраны не было. Вся прислуга, вооружившись чем попало, билась с Ванькой, который крепко держался в седле и, похоже, даже не был ранен.
«Вот и хорошо. Ты ж у нас заговоренный, авось вырвешься из этой кровавой круговерти», – подумал Сашка и окликнул друга.
Увидев Ярославца, Иван едва не выронил из рук булат, а немчины тут же бросились бежать к овражку. Уж они-то, пушкари, враз сообразили, что сейчас произойдет.
– Не надо, Сашка, не смей, давай фитиль зажжем, – попытался остановить его Княжич.
В это время венгры прямо на скаку начали пальбу, и одна из пуль ужалила есаула в плечо.
– Не успеем. Прощай, Иван Андреевич, прощай, мой друг и атаман. Спасибо тебе за все, вспоминай иногда обо мне, – печально улыбнулся Ярославец и, широко перекрестившись, нажал курок.
Пороховое пламя в один миг испепелило Сашкино тело да вознесло на небо его чистую душу. Такие души туда, наверное, без всякого суда принимают.
Взрыв придуманного католиком-монахом зелья был настоль силен, что разметал и немчинов-пушкарей, и мадьяров Бекеша. Ваньку с Лебедем отбросило в заросший густой травой овраг. Видать, господь одобрил выбор Ярославца, да порешил, что рано удалому есаулу в райских кущах почивать, пускай-ка лучше он продолжит свой путь земной, пусть пройдет чрез новые испытания.
27
– Надо было хотя бы сотней идти. Где ж столь малою ватагой сквозь шляхетское войско пробиться. Там же, за гусарами, еще венгерцы стоят, – горестно изрек стоящий за спиной у Новосильцева станичник.
– Молчи, гунявый. Коли такой умный, так чего здесь остался? Почему с Иваном не пошел? – строго осадил его сотник Добрый.
Князь Дмитрий изумленно глянул на Игната. В повседневной жизни он был очень мягок нравом, от того и получил свое прозвище.
Но сейчас в глазах старого воина полыхала такая ненависть, что Дмитрий Михайлович уразумел – еще немного и Игнат не станет дожидаться рыцарской атаки, а сам пойдет и поведет братов на верную, но славную погибель.
Вначале хоперцы увидели огромный столб черного дыма, затем услышали страшный гром и почуяли горячий ветер, пахнувший с вражьей стороны.
