Книга Черноводье - Валентин Решетько

Проводив своих спецпереселенцев в барак, Ярославов Иван, недавно назначенный комендант поселка номер семь, придирчиво оглядывал поселение соседа. Стоявшие ровным углом три барака и в стороне аккуратный дом комендатуры придавали поселку ухоженный вид. Мусор и остовы разоренных балаганов были скрыты толстым слоем снега.

Сонная тайга вплотную подступила к жилью. В кронах деревьев, перепархивая, мелодично тенькала стайка синиц, роняя на белый снег темные хвоинки.

– Хорошо отстроился! – ревниво пробурчал Иван. – Пожалуй, получше, чем у нас! – И с довольным видом закончил: – А место под поселок у нас лучше, у нас – яр высокий, а здесь низковато… – Ярославов медленно пошел к комендатуре. Под сапогами повизгивал промороженный снег. На крыльце он остановился, еще раз оглядел суховское хозяйство и толкнул входную дверь.

Сухое избяное тепло мягко толкнуло вошедшего в грудь. Белый густой пар, ворвавшись с улицы, пополз по полу, забиваясь под нары, накрывая собой стол, стоявший у противоположной стены.

– Ну и натопили, прямо баня! – усмехнулся Ярославов. – Здорово, начальники!

– Здорово, Иван! – лежавший на топчане Сухов поднялся и протянул руку для приветствия.

– Здорово, Дмитрий! – пожал суховскую руку Ярославов и затем поздоровался с Поливановым. Помощник коменданта захихикал:

– Жар костей не ломит, Иван Иванович!

Ярославов присел на топчан, снимая шапку, сказал:

– Хорошо отстроился, а место – худое, низковато…

– Падумаешь, место! – равнодушно проговорил Сухов. – Зимой половина передохнет, а весной – остальных утопим!

– Дак нам, Дмитрий, нечего делать будет – без работы останемся!

– Не останемся! – уверенно проговорил Сухов. – На наш век этого добра хватит. Одни передохнут – других пригонят! – Он встал с топчана и вкусно, со хрустом потянулся. – Давай собираться, день щас короткий!

– Собирайся – я готовый! – Ярославов поднялся с топчана, застегивая пуговицу на полушубке.

Где-то к обеду собралась вся команда. Люди толпились на берегу Васюгана: перед ними лежала белая целина. Лед на реке полностью засыпан снегом. Иван Кужелев прилаживал самодельные широкие лыжи, сделанные из колотых еловых досок.

– Шмаляй, Иван, первым; тори дорогу – мы за тобой! – скомандовал Жамов.

– Надо попробовать, поди, не зря старался! – Иван всунул носки пимов в широкие юксы и лихо скатился с пологого берега на заснеженный лед. Следом за ним цепочкой растянулись люди. Самой последней в реденькой цепочке чернела маленькая фигурка мальчишки.

После смрадного барака воздух казался особенно свежим и чистым. У не привыкшего к нему Федьки немного кружилась голова, от ослепительно яркого солнца слезились глаза. Полуденное солнце низко висело над противоположным берегом реки. Слабый ветерок, совсем незаметный в поселке, разгулялся на воле, обдирая до боли щеки, обжигал колени, продувая насквозь штаны. По снежной целине с тихим шорохом неторопливо ползли бесконечные, мутновато-белые ленты поземки. Свиваясь в причудливые жгуты, поземка наметала плотные заструги, гребни которых дымились мелкой снежной пылью. Казалось, что лежит перед бредущими путниками не снежная равнина, а исходит паром огромный котел с кипящей водой. Освоившийся мальчишка с интересом оглядывал окрестности, такие хорошо известные в летнее время и трудно узнаваемые зимой. Его внимание привлекла березовая роща, зависшая в морозном воздухе на горизонте. На голубом небе отчетливо была видна каждая веточка, высеребренная кристаллическим инеем. На опушке рощи высокие деревья были усеяны множеством черных точек. Федька приостановился, разглядывая их.

– Дядя Степан, это че на березах? – окликнул он впереди идущего Ивашова.

Степан остановился и, повернувшись к мальчишке, спросил:

– Где?

– Да вон! – показал рукой мальчишка.

Степан посмотрел из-под руки в ту сторону и с восхищением воскликнул:

– Это косачи, Федька! – и с сожалением продолжил: – Мать честна, сколько мяса пропадает! – Он показал спутникам: – Глянь, мужики, сколь косачей, отродясь столько не видел!

Иван Кужелев остановился, за ним встали и другие. Лыжник из-под руки, защищая глаза от слепящего солнца, смотрел на рощу.

– Да их тут тыщи! – удивленно пропел Иван.

– Будя глазеть! – недовольно проворчал Жамов. – От вашего погляда не убавится, не прибавится, а день идет! – Лаврентий обернулся к идущему следом Николаю Зеверову и попросил: – Подмени, Николай. И снег еще пока не сильно глубокий, а упарился.

Николай, прикрывая от ветра щеку рукавицей, побрел вперед следом за лыжником.

– Щас уже по колено, а через неделю, наверное, вообще не пролезти! – пробурчал парень.

– Нет, паря, – не согласился Афанасий Жучков. – Туда-сюда пробредем, да еще на конях, – вот и зимник. Ну а пару раз сено на волокушах притащим – хоть на боку катайся.

– Прокатишься тут! – раздраженно возразил Николай.

Наконец перебрели на другую сторону. Проваливаясь по пояс в рыхлый снег, они с трудом лезли через кусты на коренной берег.

– Ты гляди, как в кустах убродно! – тяжело пыхтел Иван Назаров, вытирая лицо и лысину шапкой. – Далеко еще? – спросил он у Жамова.

– Ты у Афанасия спроси, я сам тут первый раз!

– Да не шибко, покосы начинаются за березовой рощей! – ответил Жучков.

И снова люди растянулись по снегу в цепочку. Впереди пробивал дорогу на лыжах Иван, за ним Николай, Степан Ивашов, Жамов, Назаров… Где-то в середине цепочки брели коменданты.