Салим понял. Он действительно заметил ряды заграждений вокруг порта. Ни в одном из оставшихся позади портов он не видел столько заборов. Следовало принять во внимание опыт Ажмаля и других. От Англии его отделяли всего пятьдесят километров туннеля. Он улыбнулся при мысли, что наконец-то почти добрался.
– Сегодня можешь переночевать у меня. Мы живем впятером, но для тебя найдем место. А завтра посмотрим, кто мог бы тебя приютить. У нас тут все общее. Так и живем. Добро пожаловать в «Джунгли»!
Ажмаль взмахом руки обвел лагерь, раскинувшийся во всей своей красе. Салим рассмеялся, взял рюкзак и пошел в его лачугу.
Хотелось есть, но никаких продуктов не было, а Салим слишком устал, чтобы искать еду. Соседи Ажмаля оказались приветливыми и юными, от тринадцати до двадцати одного года. Ажмаль выглядел лет на семнадцать, уже не подросток, но еще не мужчина. Обитатели хижины заворочались, освобождая Салиму место, и выдали ему потрепанную картонку. Он лег на нее и под их разноголосый храп хорошо выспался.
На следующее утро лагерь бурлил от нового известия.
– Лагерь собираются сносить! Так говорят. Нас всех отсюда заберут.
– Что же делать?
– Нужно бежать отсюда до того, как они придут. Иначе нас всех отправят обратно в Афганистан.
– С ума сошел? Куда мы пойдем?
– Мы можем пройти по туннелю. Если пойдем вместе, они не смогут всех переловить. Так у нас больше шансов. Нужно выйти сегодня, это вечер перед выходным. Может быть, с той стороны будет меньше охраны.
– Думаешь, мы всем скопом должны отправиться в руки полиции?
Споры не смолкали два часа. Город Патры устал от лагеря беженцев – язвы на своем теле, – так и Кале устал от «Джунглей». Салим слушал, а сам все поглядывал в сторону седобородого мужчины, который сидел на перевернутом ведре, наблюдал за бушующей толпой и не вмешивался. Салим удивился: люди преклонного возраста нечасто выезжали из Афганистана. Пробираться тайными путями им было не под силу, так что, если не удавалось найти легальный способ уехать, их ожидали могилы в пропитанной кровью земле Афганистана.
Салиму этот старик казался странно знакомым, но он никак не мог понять, кто это, и ждал, пока память все же найдет ответ. Седобородый встретился взглядом с Салимом и склонил голову к плечу. Салим на миг отвел глаза, но тут же невольно посмотрел на старика снова и улыбнулся ему, не размыкая губ.
«Он меня знает? Или просто удивляется, почему я на него пялюсь?»
Салим опустил голову, а когда снова посмотрел, старик исчез.
Некоторые пошли на разведку – выбрать новый район. «Джунгли» могли снести, но это не означало, что беженцам предложат новое место для стоянки. Поговаривали, что полиция уже наготове и только ждет подходящего момента, чтобы ворваться и зачистить лагерь. Салим не мог выбрать худшего момента, чтобы приехать.
Они поели вареного риса с помидорами. Еда была безвкусной, но, по крайней мере, согревала желудок.
К вечеру двое соседей Ажмаля решили уйти из лагеря и остановиться в другом месте. Они поверили тем, кто говорил, что дни «Джунглей» сочтены, сложили свои чашки, ржавые сковородки и сменную одежду в пластиковые пакеты и отправились в путь. Ажмаль расстроился, но тут же предложил Салиму занять освободившееся место. Тот с благодарностью согласился.
На следующее утро Салим пошел в кишащий мухами туалет. Лагерь еще спал. Солнце едва взошло, и проснулись всего несколько человек. Выходя из-за кабинки, Салим едва не налетел на пожилого мужчину, которого видел вчера, и тихонько охнул. Старик улыбнулся.
– Соб-бахар, бачем.
– И вам доброго утра! Простите, я вас не увидел.
– Стариков быстро перестают замечать, – с улыбкой ответит тот.
– Что вы, Боже упаси, это моя оплошность, – кротко ответил Салим.
Казалось, старику с тонкой, оливково-смуглой кожей не меньше семидесяти. Его борода и усы уже успели поседеть, а когда он улыбался, вокруг глаз разбегались морщинки. Белоснежные брови тяжело нависали над глазами. Одет он был в бежевые брюки и длинную накидку чуть более светлого оттенка.
– Ты здесь недавно, – сказал он. – Как тебя зовут и откуда ты?
– Салим Хайдари. Моя семья жила в Кабуле.
– Здесь все говорят, что они из Кабула. Ты не знал? Но по твоему выговору я слышу, что ты действительно вырос там. Идем со мной. Я хочу больше узнать о тебе.
Салим послушался, завороженный хрипловатым голосом старика, и они пошли от лачуги Ажмаля в дальний конец лагеря – оттуда виднелись известняковые скалы Англии.
«Мне кажется, я знаю вас», – хотел сказать Салим, но молча шел за стариком по главной дороге, пересекавшей лагерь.
– Кабульская семья… Как звали твоего отца?
– Махмуд Хайдари.
Салим повертел на запястье поношенный браслет часов.
– Хайдари. Махмуд Хайдари? Очень знакомое имя. Подожди, этот Махмуд Хайдари – инженер, который работал в Министерстве водоснабжения и электроэнергии?
У Салима кольнуло в груди.
– Да, да! Вы знали моего отца?
Он остановился и заглянул старику в лицо. Тот раздвинул бледные губы в улыбке.
– Видишь эти седины? Друг мой, я так стар, что знал не просто людей, а целые поколения. Можно сказать, что в этой голове немалая часть истории Кабула.
Салим только широко улыбнулся.
– Конечно, я знал твоего отца. Его с тобой нет. – Это прозвучало как осторожная констатация факта, а не вопрос.
– Нет, его забрали и… и убили. – Салим произнес эти слова быстро, не желая, чтобы они повисли в воздухе.
– Это ужасно. Ужасно! Столько нашей крови пролилось за эти годы… А твоя мать? Она работала учительницей. Где она?
– С моими младшей сестрой и братом. Думаю, они в Лондоне. В пути мы расстались.
– Понимаю. Если на то Божья воля, твоя семья уже в Лондоне в безопасности и с нетерпением ждет тебя. А ты смелый, раз сумел добраться сюда один. Надеюсь, тебе не слишком много трудностей встретилось по дороге.
– Не больше и не меньше, чем всем остальным.
Салим вспомнил Али. Мальчиков из сквера Аттики, из лагеря в Патрах и Пагани. Тех, чей путь закончился в бурных водах. Тех, кто так и не смог выбраться из Кабула.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Мы все преодолели тысячи горных вершин, чтобы добраться сюда. И нас ожидает еще немало, прежде чем мы достигнем того, что уготовил для нас Бог.
– Не знаю, что Бог уготовил для моего братишки, – признался Салим, ковыряя землю. – У него серьезные проблемы с сердцем. Мы давали Азизу лекарства в Турции, но после этого не могли показать его врачу.
– Некоторые вещи вне нашей власти. Но во всем есть смысл, верим мы в это или нет. Присядем.
