Значит, надо или эту чертову автоматику как-то подключить или вручную давление сбрасывать. А как? Спросите чего полегче. Все его знания относительно паровых котлов базировались исключительно все на том же Стивене Кинге. Там вроде вентиль какой-то поворачивали. Или нет?
Впрочем, никакого вентиля он все равно у котла не обнаружил. Только какие-то кнопки, трубки. Нажать все подряд методом научного тыка? Нет уж, спасибо.
Положение становилось совсем несмешным. Он нашел какой-то циферблат со стрелкой. Стрелка колебалась делений за пять до красной черты. Что бы это значило? Уже начинать молиться — или, может, еще можно анекдот рассказать?
— Послушай, да он просто маньяк какой-то! — С досады Кирилл чуть не треснул кулаком по котлу. — Ну, решил он нас с тобой убить, ну так и убил бы. Зачем других людей впутывать? Не думаю, конечно, что весь пансионат в клочья разнесет, но наверняка еще кто-нибудь пострадает.
— Думаешь, ему есть до этого дело? — всхлипнула Юля. — Маньяк самый настоящий. Только не спрашивай, где мои глаза были. Так бы и отлупила себя за дурость.
Стрелка тем временем подпрыгнула еще на одно деление.
— Господи! — простонала Юля. И вдруг глаза ее расширились. — Смотри, Кирилл! Это что? Не автоматический контроль?
Она показала на кнопку, под которой красовалась полустертая надпись «machine check».
— Ты умница! — заорал Кирилл и едва сдержался, чтобы не сгрести ее борцовским захватом. — Я бы безуспешно искал какой-нибудь «automatic control».
Он нажал на кнопку. Сначала ничего не произошло, потом где-то глухо зашипело, и стрелка манометра опустилась сразу на несколько делений.
— Теперь бы еще выбраться отсюда, — вздохнула с облегчением Юля.
Выбраться не удалось. Когда утром навестить котел явился заспанный смотритель, он обнаружил Юлю и Кирилла спящими на полу — в уютном тесном объятье. Его вопли можно было сравнить разве что с трубой архангела в судный день. И даже рассказ о маньяке, убившем женщину и запершем их в бойлерной, смотрителя не слишком утихомирил.
Потом пошли объяснения с мрачным милиционером и не менее мрачным следователем, составление протоколов, осмотр их номеров. Кирилл невольно вздрогнул, увидев оставшиеся от вчерашнего сорочьего завтрака крошки, втоптанные в снег мужскими следами.
Они решили уехать.
— Пока еще придурка этого поймают, — сказал Кирилл голосом, не терпящим возражений. — Придется тебе у меня пожить, наверно.
Юля не ответила, только пожала плечами.
Автобус до ближайшей железнодорожной станции шел только вечером, поэтому они, собрав вещи, сидели у Кирилла в номере. Хотелось погулять на прощанье, но от мысли, что, возможно, рядом бродит психопат с пистолетом, становилось не по себе.
— Печально это все, — грустно сказала Юля. — Оля из-за меня погибла. И вообще…
— Не надо себя винить. — Кирилл обнял ее за плечи. — Это все он. Конечно, печально. Но… Нет худа без добра, прости за банальность. Если бы ты от него не удрала сюда, мы бы не встретились.
Он подошел к балкону, посмотрел на ельник. И все-таки решился.
— Знаешь, ты будешь смеяться, но я гулял по лесу и все время про себя повторял: «Мороз-Воевода дозором обходит владенья свои». И представлял, что это я — Мороз. А фамилия моя, между прочим, Воеводин. Ну вот, я же говорил, будешь смеяться.
Он обернулся. Юля улыбалась, прикрыв лицо ладонью.
— Еще бы. Хочешь верь, хочешь нет, но моя фамилия — Морозова.
И счастья в личной ЖЖизни…
(Рассказ)
Пост, сходный с описанным, действительно не так давно был вывешен в «Живом Журнале» (ЖЖ). Все никнеймы (имена) в этом рассказе вымышлены, их возможные совпадения с никами настоящих пользователей ЖЖ случайны.
Еще вчера в это время у меня было все. Ну, или почти все, что нужно женщине для спокойной счастливой жизни с большими перспективами. Интересная, высокооплачиваемая работа. Квартира, пусть и не своя собственная, но большая и в центре. Хорошая компания. А главное — любимый мужчина, которого я считала без пяти минут мужем и строила относительно него далеко идущие планы.
Сегодня утром, часов так в десять, все рухнуло. Я вломилась к любимому мужчине в кабинет — я разве не сказала, что он по совместительству мой начальник? — и застукала его в страстном объятии с секретаршей. Банально до пошлости.
Дальше мы оба повели себя неправильно. Если б он начал смущенно оправдываться и валить все на «попутавшего беса» или коварную соблазнительницу Наташку, если б встал на колени и попросил прощения… Если б я застыла молча с видом оскорбленной добродетели… Но я от неожиданности начала громко и не совсем пристойно выражаться. На что он внятно послал меня по известному адресу. Куда я и отправилась, послав его предварительно еще дальше.
Пока я дрожащими пальцами выковыривала из упаковки таблетку «персена», мне позвонила начальница отдела кадров и пригласила забрать трудовую. Можно было, конечно, и в суд подать, но… В общем, вот так в одночасье я осталась без почти мужа и без работы.
Квартира? Ну да, я могла там жить еще целый месяц. Мы снимали ее, поскольку мой любезный — кстати, его зовут Анатолий — в свое время ушел ко мне от жены, щедро оставив ей все нажитое… непосильным трудом. Похоже, мне еще не раз предстояло вспомнить частенько изрекаемые мамой слова: «На чужом несчастье счастья не построишь». Анатолий ей категорически не нравился.
Оставались вроде еще друзья? Увы. Мужская часть компании дружила не столько со мной, сколько с Анатолием. Впрочем, я звала его Толиком. Он был на семь лет старше меня, в ноябре ему стукнуло тридцать два. Для подчиненных — официально, конечно, — он был Анатолием Сергеевичем. Строгие костюмы, очки в золоченой оправе, светлые волосы, залысины на лбу, небольшое пузцо. И все равно — такие до старости остаются Толиками, Аликами и Славиками.
Странно, а ведь еще вчера я его любила. Впрочем, что странного? Это я так пыталась себе доказать, что любить Толика в общем-то и не стоило.
Так о чем это я? Ну да, о подругах. Подруги у меня, конечно, остались. Но это были, к сожалению, не совсем подруги. Точнее — Настоящие Подруги, которые существуют в первую очередь для того, чтобы порадоваться твоему несчастью.
За вещами Толик прислал своего шофера. Перебирая все свои лексические закрома, я комом затолкала дорогие испанские рубашки и английские галстуки в сумки, накидав сверху нечищеные ботинки. Скрупулезно собрала бритвенные принадлежности и всякие безделушки.
— Алена, Анатолий Сергеевич еще просил забрать украшения, которые он вам подарил, — виновато сказал шофер. Похоже, ему было здорово неловко.
Услышав это, я застыла, словно меня ударили в живот. Кажется, даже с открытым ртом. Потом мне наконец удалось вдохнуть, и я остервенело принялась кидать в сумку кольца, цепочки и браслеты. За ними последовало мантр из норки, пара вечерних платьев, ополовиненный флакон духов и омерзительные стринги из красного тюля. Шофер покраснел в тон стрингов.
