- Нужно найти рычаг, коим открывается вход, – крикнул Максим. – Ну-ка, Леонтий, погляди с той стороны холма! Не печалься, Елена, догоним этого…мэтра, вернём Книгу.
- А я и не печалюсь, Максимушка, – улыбнулась цыганка. – Догонять больше никого не надо – игра окончена, пришло время каждому получить по заслугам.
- А как же Книга? – Максим ничего не понимал.
Елена ещё раз улыбнулась и обратилась к Американцу:
- Скажи, Феденька, а что, дедушка Лех ничего мне не передавал?
Толстой нахмурился и почесал за ухом рукояткой пистолета.
- Он не мог оставить внучку без памятного гостинца, – убеждённо объявила девушка.
Рука Американца медленно расстегнула пуговицу на груди и коснулась согретого телом глиняного ожерелья.
Цыганёнок Плешка, что с момента возвращения Елены не отходил от неё ни на шаг, подбежал к графу и попросил:
- Дай мержяли[205], дядя Фёдор!
Толстой снял ожерелье и передал мальчику. В глазах графа плясало пламя.
Елена с трепетом надела на себя безвкусное украшение, оправила волосы и объявила:
- Я своё получила – это и есть Книга Судьбы.
Максим глядел на любимую, путаясь в чехарде, что творилась у него в голове.
- Если это – Книга, то, что же досталось старику?
- Он получил то, что заслужил. В древности всякий знал, что жрецы Египта хранят Книгу Судьбы внутри сооружения, называемого Правильный лабиринт. Никакой охраны, никаких запоров – входи и забирай сокровище. Желающие сделать это время от времени находились, но ни один не вышел наружу. Правильный Лабиринт преодолеть невозможно – кажется, что выход рядом, за следующим поворотом, но всякий раз ждёт разочарование.
- А как же сами жрецы получали доступ к Книге? – спросил Толстой.
- Не было в лабиринте Книги, – улыбнулась Елена. – Её всегда носили на теле. Закон Правильного лабиринта заложен во множество разных головоломок, создававшихся на протяжении веков для того, чтоб обманывать врагов. Золотая книга в совокупности с табличкой Исиды – одна из таких головоломок. Так что гроссмейстеру Августу найдётся, чем занять остаток жизни.
После этих слов Толстой сдёрнул с себя треух, и заявил:
- Снимаю шапку пред мудростью вашего племени, сударыня. В другой раз будет мне наука, чтоб не кичился собственным разумом. Ленуар обвёл меня вокруг пальца как мальчишку, но сам пал жертвой более изощрённого ума. У Ордена и тени сомнения не возникло в подлинности золотой книги. Браво!
Цыганка опустила глаза, затем решительно топнула ногой и объявила:
- Определённо, господа, мне следует рассказать всё. Да будет вам известно, что Лех Мруз прожил на свете больше ста лет – он приходился дедом не мне, а моему деду. Когда-то у Леха был старший брат Марьян. Шестнадцати лет от роду Марьяна захватил Орден вместе с висевшей на шее Книгой. Орден не знал, как выглядит Книга Судьбы, однако, Носитель понимал, что если он покончит с собой, то его тщательно обыщут и наверняка внимательно изучат ожерелье. Парень решил пустить эзотериков по ложному следу и сознательно обрёк себя на страшные пытки, чтоб враг уверился в исключительной ценности информации, оберегаемой столь тщательно. Позже Лех, тогда ещё совсем маленький мальчик, отыскал изувеченное тело брата и взял Книгу из намертво сжатого кулака. Тогда-то он и задумал уничтожить Орден. Не было дня, чтоб дедушка мысленно не просил Книгу дать возможность дожить до начала следующей Игры. И он дожил. Дожил и сделал свой ход, даже собственную кончину употребив для успеха задуманного.
- Выходит, Лех Мруз знал даже то, чем закончится вся эта история, – предположил Толстой.
- Этого он не знал, – возразила девушка. – Игра есть игра – никому не дано знать финала, таковы правила. От них берут начало все существующие на свете игры, только там фигуры – неодушевлённые. Живые же участники наделены собственным умом и волей – сие обстоятельство делает нашу игру непредсказуемой.
- Но кому и зачем нужна эта игра? – спросил Фёдор.
- Кому? Вы и без меня знаете ответ. А зачем – этого не знает никто. Возможно, Высшие Силы так проверяют людей. Ведь лучшего способа определить – чего мы на самом деле стоим – трудно сыскать. Носители искренне надеются, что род человеческий ещё не скоро оскудеет, – Елена ласково посмотрела сначала на Максима и Фёдора, а потом перевела взгляд на Коренного. Пришло время вам, дорогие мои, получить награду!
Максим привлёк её к себе и сказал:
- Ты – моя награда, Еленочка.
Девушка не стала отстраняться, но, грустно покачав головой, сказала:
- Не выйдет у нас ничего, Максимушка. И с тобой, Феденька, тоже не выйдет, хотя, будь моя воля, взяла бы тогда, в таборе, твоё колечко. Увы, не хозяйка я собственной судьбе, ею владеет она, – тонкие пальцы коснулись раскрашенной глины. – Вы ведь оба знаете, что это такое – быть картой на сукне. Но вас Книга брала себе лишь на время игры, и нынче отпустит. А меня не освободит никогда. Без её дозволения я бы даже не посмела рассказать того, что вы услышали!
- Мы с Фёдором проделали сей великий путь, смели все преграды, познали горечь утрат – всё только ради тебя, Елена! – Максим стал белее лежащего вокруг снега, губы затряслись. – Разве всё было игрой? Ты не можешь так поступать! Не можешь!
- Книга избрала меня вашим наваждением, – в глазах девушки стояли слёзы. – Это произошло помимо моей воли. Но, могу уверить: нечаянная страсть скоро покинет ваши сердца, не оставив памяти о цыганке Елене. А захотите вспомнить – голова болеть будет. Помимо прочего, не православная я, или не знаете того? Говорите же скорее, о чём мечтаете, не томите душу!
Цыганка переводила умоляющий взгляд с одного на другого.
- Коль в любви не повезло, пусть тогда в карты, что ли, везёт всякий раз, – бесшабашно потребовал Толстой, который первым уразумел тщетность попыток что-либо изменить в происходящем.
- Как же ты, Феденька, будешь всю жизнь без любви, с одними картами? Имей в виду, речь о серьёзных вещах, перестань манкировать[206],– сквозь слёзы возмутилась Елена.
- Хорошо, ради настоящей любви разок можно и проиграть, – подмигнул ей Американец.
- Быть посему! А ты, Максимушка, о чём попросишь?
- Не нужно мне ничего, – пожал плечами Крыжановский.
- Дай-ка, сама догадаюсь… Ратная слава, генеральские эполеты, награда из рук Императора? – допытывалась цыганка.
Максим вздрогнул, перевёл взгляд на Коренного – дескать, не должно подчинённому знать сокровенных командирских помыслов.
- Вместо перечисленного желаю, чтобы мои финляндцы никогда не срамили полкового знамени и были надёжной опорой Российскому престолу, – полковник вздёрнул подбородок, довольный собой.
