Внешняя разведка занималась обеспечением спецназа на сопредельной территории. МВД должно было прикрыть штурмовые группы, если те потерпят фиаско. Авиация. Все в этой операции было замкнуто на ней.
Кроме того, в самом Центре управления ПРО — их командующий, без его спутников тоже никак не обойтись.
Этой ночью никто из генералов не сомкнул глаз, они только курили и пили крепкий кофе. Разговоры велись ни о чем, каждый думал, что готовит день грядущий.
Еще не рассвело, а генералы всей гурьбой направились в командный бункер и спустились на скоростном лифте на тридцать метров под землю, где размещалась святая святых ПРО за многометровыми бетонными стенами, способными выдержать даже ядерную бомбардировку, и где находился главный штаб противоракетной обороны России.
Для операции "Освобождение" был выделен один из информационных залов. Просторное помещение с десятком мониторов, на которые могла быть выведена любая необходимая информация. Торцевую стену занимал прозрачный планшет с контурами южных регионов России, кроме этого, в центре стоял большой стол с макетом местности, где должны будут разворачиваться боевые действия. Макет полностью повторял изображение на планшете, только в объемной форме.
Возле планшета застыл прикомандированный из Генерального штаба старший офицер боевого управления. В его обязанности входило комментировать происходящее и в случае каких-либо несостыковок между задействованными подразделениями координировать их.
Под потолком были установлены несколько небольших звуковых колонок для громкой связи.
Вошедшие генералы поздоровались за руку с ожидавшим их полковником и уже собрались занимать специально приготовленные для них металлические стулья, но не успели.
— Товарищи офицеры, смирно! — внезапно рявкнул старший офицер боевого управления. Он единственный стоял лицом к входной двери и, естественно, увидев лицо министра обороны во плоти, отреагировал согласно воинскому уставу. Генералы вытянулись во фронт, но министр отреагировал на это совсем не по-военному.
— Доброе утро, и можете расслабиться, — с легкой хрипотцой произнес генерал, прямиком направляясь к столу с макетом горного массива. — К операции все готово?
— Так точно, — ответил офицер боевого управления.
— Доложите подробно.
— Все три штурмовые группы на исходных рубежах. Из Приморска-Охтарского поднялись три бомбардировщика "Су-24" с крылатыми ракетами "Термит". Они уже на маршруте патрулирования. Пуск ракеты будет произведен, как только включится радиомаяк. С ростовской авиабазы взлетел "А-50", он будет обеспечивать локационную картинку воздушного пространства.
К сказанному пояснения были излишни, все собравшиеся знали, что "А-50" — летающий локатор на базе лайнера "Ил-76", аналог американского АВАКС.
— В Каспийске на аэродроме семьдесят первой бригады морской пехоты приземлился "Як-141" с четырьмя истребителями прикрытия "Су-27", — продолжил доклад полковник.
— А этот специалист по атомным бомбам где? — неожиданно встрепенулся министр.
— Там же, — вставил заместитель командующего. — Специалисты с авиастроительного завода смогли "Як" немного усовершенствовать, за пилотским креслом оборудовали место еще для одного человека. Тесно, но терпимо.
— Хорошо, — удовлетворенный услышанным, кивнул министр. — Что по дополнительным средствам?
— Особый отряд МВД "Витязь" погружен на вертолеты и ожидает команды в районе дагестано-азербайджанской границы. Связь обеспечивают три новых спутника. Благодаря закрытой цифровой линии все переговоры гарантированно защищены от прослушивания, возможность визуально наблюдать за местом действия дает космический телескоп. Но, правда, недолго. В нужном районе спутник будет находиться всего сорок минут, потом уйдет.
— Не уйдет, — покачал головой министр обороны. — Мы попросим командующего военно-космическими силами немного задержать спутник.
— Но… — командующий военно-космическими силами был ошарашен. — Потребуется работа дополнительных двигателей. За два часа болтания в космосе на одном месте двигатели сожрут больше трети имеющегося топлива. И вместо расчетных девяти лет спутник прослужит от силы пять.
— Ничего, — усмехнулся министр. — Все равно достался вам на халяву.
Все разумные доводы были исчерпаны, и командующему военно-космическими войсками оставалось только обреченно произнести: "Есть", — и опрометью броситься к телефону, чтобы отдать необходимые распоряжения.
Журавлев, глядя на министра, недовольно поморщился. Высококлассный профессионал, он терпеть не мог дилетантов. Склонившийся над картой генерал армии был именно дилетантом; занимая высокий армейский пост, он оставался дремучим, как вековой лес. Возможно, он был хорошим командиром дивизии, но министр из него получился никудышный.
Андрею Андреевичу по-настоящему министр запомнился в октябре девяносто третьего, как раз после подавления парламентского путча. Когда тот крыл матом на плацу командиров частей Московского гарнизона.
На следующий год осенью девяносто четвертого, после провала чекистской затеи свалить чеченского президента при помощи опереточной оппозиции и нанятых офицеров из Таманской и Кантемировской дивизий на танках без опознавательных знаков, министр обороны с абсолютно отмороженными глазами рассказывал журналистам, что его подчиненные к танковой атаке на Грозный не имеют никакого отношения. В то время как все ведущие телекомпании транслировали на весь мир кадры измученных людей с запавшими и воспаленными глазами, в рваных и прожженных танковых комбинезонах, в окружении бородатых абреков. Тогда министр отрекся от своих офицеров, напоследок с пафосом заявил: "Для того чтобы усмирить Чечню, нужен всего полк ВДВ и два часа времени".
Через два месяца Андрей Андреевич Журавлев был в Грозном вместе с тогдашним командующим спецназом ГРУ генералом Талащицким. Они видели развалины домов, десятки, да что там десятки, сотни обугленных единиц боевой техники и трупы, тысячи изуродованных трупов. Штабелями сложенные на задворках армейского госпиталя черные головешки, сохранившие человеческие очертания, в той же сгоревшей технике, сидящие на местах согласно боевому расписанию. Вмерзшие в землю мертвецы с обглоданными бродячими собаками лицами и конечностями. Оба генерала достаточно в своей жизни видели военных конфликтов, но лик этой войны был просто ужасен.
Генерал Талащицкий тогда сорвался по приезде в Москву, накатал рапорт об отставке, а когда пошел его отдавать, не удержался и все высказал министру на понятном тому языке, на языке отборного мата.
Журавлев не стал увольняться потому, что служил не министру, а России. И как это ни пафосно звучало, именно ему надлежало бороться за нее, и генерал воевал, как умел. Сам профессионал, он старался держать возле себя только профессионалов. Поэтому и любое задание он всегда выполнял с успехом, чего нельзя было сказать о главном армейском руководителе.
Начальник оперативного отдела ГРУ прекрасно понимал, с чем связано появление самого большого армейского начальника.
