Книга Пропавшая Рысь - Ксения Алексу

Колорадо

Два дня спустя

У Рыси было по меньшей мере сорок восемь часов на то, чтобы придумать, как рассказать Монтгомери Пирсу о случившемся, но к моменту, когда один из молодых оперативников приехал забрать ее из аэропорта, у нее не было даже примерного плана разговора, ожидавшего ее в штаб-квартире.

Когда звонила с виллы, она доложила Пирсу только основные факты: Лик мертв, сотрудничавшие с ним торговцы живым товаром были убиты или обезврежены, на месте срочно нужны федералы, чтобы все подчистить и всех повязать. К счастью, у ФБР в Сайгоне уже были люди – те, что вывозили убитых агентов, – они приехали на место спустя час.

Пирс выслушал ее краткий рапорт, сухо и формально выразив радость от того, что все уже позади. А потом спросил напрямую о Джек. Рысь сказала, что с исполнением приказа пришлось повременить, Пирс ответил, что ему нужны были все подробности как можно скорее. А вернее, сразу по возвращении Рыси.

Сколько можно было безбоязненно выложить ему? Рысь разрывалась между преданностью организации и привязанностью к Джек.

Пирс и Грант ждали в его кабинете, и, очевидно, были очень рады видеть Рысь. Пирс сидел за столом, они с Грант заняли стулья напротив. Она рассказала о том, что произошло во Вьетнаме, в общих чертах описав только собственные планы и действия по поимке Оуэнса. Она знала, что рано или поздно всплыло бы имя Джек, но сама заводить разговор на эту тему не торопилась.

Когда она закончила, Пирс сообщил, что в Бюро установили: старик, которого они арестовали, и был настоящий Ханг. В обмен на свободу он согласился сотрудничать и с американскими, и с вьетнамскими властями, информацию по своим подельникам передавал исправно. А тот тип, которого Оуэнс застрелил, был лакеем, которому платили за то, чтобы он прикрывал личность босса.

– А еще ФБР доложили, что голову Оуэнса найти так и не удалось, – многозначительно закончил Пирс.

– Я знаю, – ответила Рысь, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Может быть, ты знаешь и почему? – когда Рысь не ответила, он продолжил, – Вообще-то, приказ был доставить его живым. Я понимаю, что подчас это просто не вариант, и, принимая в расчет, где все произошло, и, конечно, тот факт, что ты была окружена вооруженными мафиози, а рядом еще был этот маньяк… Я могу заключить, что в сложившихся условиях ты не могла поступить иначе.

– Да.

– И все же это не объясняет, по какой причине на месте не оказалось головы.

– А правда в том, что, если бы Джек не пришла на помощь, если бы она не отыскала меня в тоннелях Кучи, я оказалась бы на стенке среди масок Оуэнса.

– Джек? – перебил ее Пирс. Когда прозвучало это имя, он даже подался вперед, готовый слушать еще внимательнее.

– Да.

И она рассказала их историю с самого начала, с того момента, как Джек начала следить за ней в Мексике, что она приехала в Сайгон, и что, в конечном итоге, они работали вместе, потому что Рысь думала, что Джек – федерал. Закончила Рысь тем, что описала свои чувства, когда оказалась в подземелье у Оуэнса, и как в последний момент появилась Джек и спасла ее.

О том, что было между ними, Рысь умолчала. Опустила она и пикантную деталь о том, что, когда Атэр позвонил ей с самыми ужасными распоряжениями, они с Джек были в одной постели. Полностью обнаженные. В ее номере в сайгонском отеле.

Ни Джоан, ни Пирс ее больше не перебивали. Было видно, что оба они озадачены.

– А когда ты следовала за Ликом на виллу к Хангу, Джек была с тобой? – спросил Пирс.

– Была, – ответила Рысь, – и не думаю, что смогла бы выбраться оттуда живой, если бы не она.

– А она тоже охотилась за Ликом?

– Отец единственной выжившей жертвы Оуэнса заплатил ей за то, чтобы она доставила ему маньяка, живым или мертвым. ФБР же опять его прос… потеряли.

– Значит, Юрий Драшев, да? – заключила Грант.

– Верно.

– Из этого я могу заключить, что голову Джек забрала в качестве доказательства?

Вопрос Пирса был риторическим.

– Она работает на русскую мафию? – спросила Грант.

– Нет, – мгновенно отозвалась Рысь, – она работает… Хм, я не очень знаю, чем она занимается.

Ответ был более чем уклончивый. Но лгать этим людям было немыслимо. И все же Рысь хотела защитить Джек. Пирс отозвал приказ устранить ее, но Кэссиди не была уверена, что это было чем-то большим, чем временная мера, если Джек хотели доставить на допрос.

– Я понимаю, что она дезертировала, что она вас обманывала, – проговорила Рысь. – Но из всех людей, кого я встречала в жизни, она самая чувствительная и заботливая. То, что с ней произошло в Израиле, все эти ужасные муки, вся эта боль, предательство и твоя холодная реакция, твое безразличие, Монти… все это убило ее. Она не могла вернуться и продолжать работать на тебя и ОЭН. Но это же не значит, что она плохая. Это значит только, что она несчастная раненая душа. И что ни одной другой душе она с тех пор не могла доверять, и все последние восемь лет, что она в бегах, постоянно ощущала угрозу и оглядывалась через плечо. Она устала бежать. Она не должна больше жить так. Она заслуживает лучшей участи, и, знаешь, что? Мне все равно, что вы думаете по этому поводу. – Рысь переводила взгляд с Грант на Пирса и обратно. – Она – самый верный и любящий человек, которого я когда-либо встречала. Поверить не могу, что я едва не убила ее.

Она говорила так быстро и с таким жаром, что сорвала дыхание. Перед последней фразой Рыси пришлось сделать паузу, чтобы восстановить его.

– Я рад, что ты не успела, – ответил Пирс, откинувшись на спинку кресла, – первый раз в ходе их разговора.

– Тогда почему вы вообще отдали такой приказ?

– Это приказал Атэр. Вышло недоразумение.

– Ах, недоразумение? Я едва не убила ее из-за неверного приказа? – Рысь отчетливо слышала ярость в собственном голосе, но ей было все равно. – Можете вы проявить хотя бы немного человечности?

– Кэссиди, есть вещи, которых ты не знаешь и понять не можешь, – сказала Грант.

Пирс отвернулся. Пока Рысь говорила, он ни разу не вспылил, не прервал ее. Совсем на него не похоже.

– Я не хотел причинить ей боль. Никогда. Ни тогда, ни сейчас. Я просто не знал, как… – он говорил печально и отрешенно, словно обращался не к Грант и Монро, а говорил с самим собой. – И мне очень жаль, что ей пришлось пройти через все это. Одной.