Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
— Ты Отшельник? — Ваня вновь застает меня врасплох.
А вот бедняга Живчик теряется окончательно — я так и представляю, как в немом изумлении открывается и закрывается его рот под противогазом. Видимо, достаточно на сегодня шоковой терапии.
— Правильно, Ваня, абсолютно правильно.
— Вы пришли, чтобы нам помочь?
С совершенно искренним сожалением отрицательно мотаю головой.
— Я сам нуждаюсь в вашей помощи. И Город тоже…
Он заинтригован и совсем не испуган. Молодец, великий дед был бы им доволен! Впрочем, кровь — не водица…
— Вам предстоит уничтожить Бункер. Окончательно выжечь заразу. Доделать то, что не смогли в свое время ни я, ни Игнат.
Интерес и готовность к действию — защитные окуляры его маски не в силах скрыть разгорающееся в глазах пламя. Он пойдет до конца. Наверное, у него свои счета с Бункером. Как у каждого из тех, кто живет в этом проклятом городе.
— С огромным удовольствием, Отшельник. Скажи только, как.
Он уже обращается ко мне на «ты», как к ровне. Без фамильярности и наглости, даже не думая о форме, и это выходит у него совершенно естественно. Все верно, мне нужна помощь младшего Мальгина (вот тебе и «ферзь» с «пешкой»!), а это ставит нас на одну доску, уравнивая просителя и просимого. И он подспудно ощущает, что чаши весов застыли на одном уровне. Достойную смену оставил старик.
— Как это сделать, написано в дневниках Москвича. Там почти все необходимые данные.
— Почти?
— Если бы у Игната была вся информация, Бункер исчез бы с лица земли много лет назад. Однако у вас есть недостающее…
Разговор прервается грозным клекотом, раздавшимся в нескольких десятках метров над головой. Живчик, явно чувствующий себя в малопонятной беседе неуютно, мгновенно выхватывает пистолет и принимается выцеливать летающего хищника.
Я поднимаю взгляд. Икары… Наследники воронов. Невелики, но живучи невероятно.
Живчик стреляет, попав в птицу с первого же раза. Метко, жаль, бесполезно: икара подбрасывает, тот возмущенно кричит и тут же устремляется вниз, на глупого стрелка. Пистолет выплевывает еще несколько патронов, вслед за ним наконец, подает голос автомат. К счастью, очередь срезает летающему гаду слабозащищенное крыло, и он камнем падает наземь. Впрочем, не угомонившись даже в чуждой для себя стихии — отталкиваясь уцелевшим крылом, с неимоверным упорством продолжает ползти к обидчику.
— Нужно уходить. Со всей стаей не справимся.
В небе кружит больше дюжины плотоядных птиц, и все они готовятся к атаке.
Больше всего пугает, что Город не отвел от нас тварей. Странно. Раньше он никогда меня не бросал.
Быстро осмотревшись по сторонам, понимаю, что укрыться успеем лишь в башне, похожей на шахматную ладью. Сколько раз я видел ее во снах… в кошмарах… Как же скверно… и почему так бешено стучит сердце? Ответ известен. Даже не ответ, приговор без права на помилование и отсрочку. Господи, как же не хочется! Ведь пересеки я порог башенки-ладьи, обратного хода уже не будет, правда? Знаю… даже принимаю… но НЕ ХОЧУ! Мне больно, Господи, мне очень больно от одной мысли, что… Дай мне силу, еще немного решимости, совсем чуть-чуть отваги. Не хочу перед ее лицом трястись от страха. Дай твердости принять предначертанное!
Я закрываю глаза и делаю шаг.
* * *
Отшельник, чуть задержавшись перед входом в башню, исчез под ее темными сводами. Иван и Живчик бросились вслед за ним.
Не успели ребята толком осмотреться внутри необычного помещения (Ваня только отметил, что здесь творится жуткий беспорядок и повсюду навалена самая разнообразная мебель), как снаружи раздался легкоузнаваемый речитатив «Калашникова», а спустя несколько секунд в предусмотрительно запертую дверь отчаянно забарабанили. Ивану даже показалось, что с той стороны сквозь непрекращающийся автоматный стрекот доносится отборная брань — изо всех сил голосили мужчина и женщина!
Живчик, недолго думая, распахнул дверь, запустил две метнувшиеся внутрь фигуры и тут же захлопнул обратно.
Новоприбывшие долго не могли отдышаться — оба с нескрываемым облегчением стянули противогазы и теперь жадно глотали воздух.
— Уф… спасибо… ребята, — тяжело проговорила миловидная темноволосая девушка. Она прислонилась спиной к стене и пыталась успокоиться, выровнять дыхание. — Я уж думала… все… склюют твари…
Ее спутник, все время остававшийся в тени, запыхался значительно сильнее красавицы:
— Мы… на ваши выстрелы… бросились… людей не ожидали встретить… вы в башню… а ироды сразу на нас… переключились… никогда таких птичек не встречал…
При звуках голоса мужчины Живчик заметно напрягся. Где-то он его уже слышал, и совсем недавно… На языке вертелось любимое «Кто вы и откуда?», однако с расспросами все же стоило подождать. А вот Отшельник ждать не стал. Видимо, соображения такта и этикета мало его волновали. Он щелкнул кнопкой фонарика и направил луч в сторону гостей:
— Ну, здравствуй, Генрих Станиславович! Давно искал встречи с тобой…
Луч бил мужчине прямо в глаза, он часто-часто заморгал и закрылся рукой от нестерпимого света. Впрочем, было уже поздно — Живчик узнал генерала, отдавшего приказ о захвате Ботанической.
Руки сделали все сами: перехватили из-за спины автомат, передернули затвор и нажали на спуск. Своды башни взорвались от раската яростного грома, но есть на свете вещи быстрее пули. Любовь и преданность.
Спутница седовласого генерала кинулась навстречу обрекающему на вечность металлу и приняла адресованную другому смерть. Живчик видел, как менялся ее взгляд — вспышка невыносимой боли, перемалывающей внутренние органы в кровавую кашу, затем, на безумно короткий миг, радость — успела, спасла! — и затухание, когда жизнь стремительно покидала молодое, красивое тело. Пули отбросили ее далеко назад, но лейтенант Екатерина Никитина, уже мертвая, продолжала стоять еще несколько мгновений, даруя Вольфу возможность укрыться, уйти из-под огня. Защищая своего любимого генерала… Когда ее израненное тело повалилось на пыльный, грязный пол, душа Кати была уже далеко от бренной земли.
Выстрелы умолкли, зато закричали люди: Живчик — испуганно, отчаянно, проклиная самого себя, Вольф — яростно и дико, как загнанный зверь, Мальгин — от удивления и непонимания. Даже Отшельник, внутренне готовый к подобному развитию событий, не удержался от гневной брани.
— Не стрелять! Вашу мать, не стрелять!
Он схватил ошарашенного, глотающего слезы Костю и затряс изо всех сил:
— Очнись! Живчик!
Пока Отшельник приводил Федотова в чувство, Иван высматривал исчезнувшего в темноте генерала. Ваня чувствовал — человек, так неожиданно оказавшийся врагом, находится где-то совсем рядом, но, как ни вслушивался, не мог различить ни одного постороннего звука. «Кто ж ты такой, неведомый Генрих Станиславович?»
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
