Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Так я и не командую, товарищ полковник, – весело блестя шальными глазами, ответил Куржаков. – Перевязали меня в санчасти, ну чего, думаю, тут сидеть? Могу же ходить? Могу. Вот и пошел к своим. И вовремя. Вот этого гуся поймал. И весь его полк мы с комбатом защучили. Я с танками в тыл зашел, а Спиридонов – в лоб. Они и лапы кверху! Эти в траншеях сидели, в полевой обороне. А те, которые в дотах, там еще сидят, огрызаются.
– Кто вы? – спросил Караваев пленного.
Майор Люленков встал между командиром и пленным, начал переводить.
– Полковник Клаус Гансен, командир 913-го полка, – с достоинством ответил пленный, высоко держа седую голову.
Караваев улыбнулся.
– Действительно цифра «тринадцать» для вас несчастливая. Вашу оборону мы прорвали тринадцатого января. Номер вашего полка оканчивается цифрой «тринадцать». И вот вы в плену.
– Это случайность. Я попал в плен абсолютно случайно. Ваши танки обошли укрепления и захватили меня на командном пункте. Мой полк обороняет порученные ему позиции, и вам не удастся их прорвать! – заносчиво ответил полковник.
Караваев с сомнением поглядел на Куржакова.
– Не в курсе дела он, – сказал Григорий. – Всех, даже артиллерию и минометы, захватили. Вон там в лесу, на дороге они стоят.
Караваев усмехнулся, но его почерневшее, пересохшее на ветру и морозе лицо не оживилось.
– Ну вот что, господин полковник, у меня нет времени с вами препираться. Свой полк поведете в плен сами. Он построен в полном составе. Вы понимаете: построены те, кто остался жив.
– Этого не может быть! – воскликнул полковник. В его тоне было больше удивления, чем заносчивости.
– Идите, вам покажут ваш полк. Будете старшим колонны пленных.
Полковник отшатнулся. Он минуту молчал, потом сник, обмяк и тихо попросил Караваева:
– Вы можете дать мне один патрон? Вы тоже офицер, командир полка, должны понять…
– Об этом надо было думать раньше, – сурово сказал Караваев и приказал: – Уведите!
Спрятав полученные бумаги, Ромашкин торопливо побежал по жидкому снегу. На ходу он прикидывал, как быстрее получить боеприпасы, заправить танки и где лучше проскочить в глубину расположения врага. Пролеткин еле поспевал за ним, забегая то справа, то слева, спрашивал:
– Новая задача?
– Новая.
– Куда мы теперь?
– На линию Дейме.
Ромашкин подумал, что надо знать хотя бы в общих чертах, что представляет собой эта линия, и решил пожертвовать несколькими минутами. Он остановился, из полевой сумки достал бумаги, взятые у Колокольцева. Посвечивая фонариком, стал читать вслух, чтоб слышал и Саша:
– «Линия Дейме проходит по западному берегу реки Дейме. Строилась сорок лет. Долговременные железобетонные сооружения вписаны в обрывистый берег реки. Доты многоэтажные, с боекомплектом, запасом воды и продовольствия. Толщина стен достигает метра. Приспособлены для боя в полном окружении. Могут вызывать огонь артиллерии на себя. Глубина линии – 10–15 километров. Между долговременными сооружениями оборудована полевая оборона…» Вот здесь, Пролеткин, мы и пойдем! Пусть фрицы сидят в своих дотах. В поле они нас теперь не удержат!
…Через три дня, когда взвод Ромашкина отдыхал в одном из бюргерских домов уже на линии Дейме, прискакал на мохноногом немецком битюге старшина Жмаченко. С трофейным конягой он порядком намучился.
– Не понимает наших команд, сатана! А ну, хальт, тебе говорят!
Жмаченко привез газету каждому, чтоб осталась на память. Тут уж ни почтальон, ни начальник связи полка, ведавший доставкой газет, ничего не могли поделать. Узнав, что напечатана статья о его хлопцах, старшина вцепился в пачку свежих, еще пахучих газет и решительно заявил:
– Каждому разведчику дайте по листу! Буду стоять насмерть!
Ромашкин читал статью, в ней все было правдиво, но в то же время очень возвеличено. Птицын с таким уважением писал о разведчиках, что Василию от волнения и гордости даже горло перехватывало, не верилось: «Неужели это мы?»
– И когда капитан успел все записать, запомнить? – удивился Саша Пролеткин. – Ведь он вместе с нами отбивался.
– И как быстро написал! – поразился Голубев.
– Боялся, что помрет, – сурово сказал Иван Рогатин.
Все притихли, понимая – Иван прав. Ранение у корреспондента было тяжелым, и он, наверное, спешил написать, чтобы не унести в могилу славу полюбившихся ему разведчиков.
– Вот ведь какая штуковина получается, – сказал Саша. – Я раньше думал, корреспондент – это тыловая крыса, чаек попивает, статейки пописывает. А у них, оказывается, работенка не дай бог. Со всеми вместе воюй, примечать успевай. Даже умереть не имеет права – сначала о людях расскажи, а уж потом про свою смерть думай.
– Нелегко ему писалось, – согласился Ромашкин. – Не раз, наверное, смерть прогонял: погоди, дай написать о хороших людях! Только о себе ни слова не сказал. А ведь ему труднее всех пришлось. Читают люди, и никто не знает, что с пулей в животе он пишет!
– А може, не помрет той капитан? – спросил Шовкопляс. – Колы написав, значит, вже и операция пройшла, и пулю эту дурну вынули.
– Конечно, выживет!
– И к нам еще приедет! – перебивая друг друга, желая добра капитану, зашумели разведчики.
* * *
С 13 по 28 января 1945 года войска 3-го Белорусского фронта, в составе которого был полк Караваева, пробились в глубь Восточной Пруссии на 120 километров и вышли к городу-крепости Кёнигсберг.
2-й Белорусский фронт в эти же дни ударом с юго-востока протаранил фашистское войско до Балтийского моря и перерезал все дороги, соединявшие Пруссию с Центральной Германией.
В Кёнигсберге остались окруженными 130 тысяч немецких солдат и офицеров.
В ходе наступления Ромашкин, как и все его однополчане, получил четыре благодарности от Верховного главнокомандующего. Благодарности публиковались в газетах, и, кроме того, каждому выдавался напечатанный на твердой бумаге приказ, похожий на грамоту. В Москве один за другим гремели салюты.
– Во как нас чествуют! – гордо говорил, сияя глазами, Саша Пролеткин.
Почти ежедневно в газетах писали о новых победах, и тот же Саша, читая эти сообщения, комментировал:
– Раньше мы про других читали. А теперь пусть все знают, что мы тоже не в бирюльки играем! Слушайте, братцы!
«ПРИКАЗ
Верховного Главнокомандующего
Командующему войсками
3-го Белорусского фронта
генералу армии Черняховскому
начальнику штаба фронта
генерал-полковнику Покровскому
Войска 3-го Белорусского фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали долговременную, глубоко эшелонированную оборону немцев в Восточной Пруссии и, преодолевая упорное сопротивление противника, за пять дней наступательных боев продвинулись вперед до 45 километров, расширяя прорыв до 60 километров по фронту.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
