Причинами повышенного материализма румынской выборки авторы считают последствия социалистической товарной депривации, которая лишь недавно сменилась относительным изобилием товаров. Кроме того, стремление приобретать вещи подстегивается в Румынии постоянным болезненным сравнением с теми, кто имеет более высокий уровень благосостояния — как в их собственной стране, так и в благополучных соседних странах. Аналогичные процессы, отмечают авторы, происходят и в Турции, хотя и в меньших масштабах.
Приложение 3
Демографический прогноз
Хотя большинство российских подростков мечтают о семейном счастье, этому счастью вряд ли суждено сбыться. Девушки, ориентированные на традиционную форму брака с обеспеченными молодыми людьми, рискуют не найти себе подходящую пару, поскольку на такую форму брака ориентированы подростки из бедных семей. Пока они разбогатеют, их сверстницы состарятся.
Чтобы представить себе демографическую ситуацию в стране лет через 15–20, необязательно анализировать графики рождаемости и смертности. Можно поступить иначе — спросить нынешних подростков, как они собираются жить, когда вырастут, собираются ли заводить семью, детей и т. д. Эти вопросы российским мальчикам и девочкам задало московское бюро ЮНЕСКО.
«Семья и супружеские отношения глазами подростка» — так называется аналитический доклад московского бюро ЮНЕСКО, в котором приводятся данные социологических опросов российских школьников за последние 10 лет, а также результаты сравнительных исследований семейных ценностей у подростков Москвы, Амстердама и Нью-Йорка (1999).
Главный вывод, сделанный исследователями, должен, по идее, успокоить тех, кто предрекает нам демографическую катастрофу: «счастливая семейная жизнь» в течение последних 10 лет занимает первое место среди жизненных ценностей российских старшеклассников, а «воспитание детей» переместилось в списке ценностей с шестого места на четвертое, обогнав «общение с людьми» и «развитие своих способностей». Правда, в абсолютных цифрах значимость «воспитания детей» почти не изменилась: оно по-прежнему остается важным примерно для четверти подростков. А вот «счастливая семейная жизнь», оставаясь мечтой большинства подростков, демонстрирует совершенно загадочную динамику: среди юношей ее роль падает, тогда как среди девушек, наоборот, резко возрастает.
Объяснить этот странный парадокс помогает исследование, которое проводилось среди старшеклассников и студентов Барнаула. Его участников просили дать развернутые определения таких понятий, как «советская женщина» и «советский мужчина», «новый русский мужчина» и «новая русская женщина».
Образы советских мужчины и женщины выглядят в интервью подростков серыми и скучными: женщины замучены стоянием в очередях, а мужчины унижены низкой зарплатой. Что касается представления о современных мужчине и женщине, то они в основном сформированы не личным опытом наблюдения за реальными людьми, а повторяют расхожие клише, предлагаемые средствами массовой информации (газетами, журналами, кино и телевидением).
Например, 20-летний студент так описывает основные типы «нового русского мужчины»: «Новый русский — это а) бритоголовый мужик, перекачанный анаболиками, золотой крест на груди, ездящий на «Ленде», глупый, живущий разбоем и грабежом; б) элегантный молодой человек, стильный джентльмен, высокообразованный, ориентирующийся в политико-экономической сфере, много работающий».
Разумеется, юноша может идентифицировать себя не с отрицательным образом «нового русского», а с его позитивным вариантом — образованным профессионалом, уверенным в себе, состоятельным и самодостаточным. Подобные модели мужественности активно разрабатываются сейчас на телевидении (сериалы о частных сыщиках), в рекламе (сигареты Camel), в мужских журналах («Man's Health»). Гордый и стильный образ одинокого волка не предполагает наличия семьи и вообще каких-либо прочных отношений или обязательств.
В представлениях подростков о «новой русской женщине» также выделяются два типа. Первый — зеркальная копия мужчины-профессионала: «Новая русская — деловая женщина, занимается своим делом, владеет фирмой; семья, дом, квартира; мечтает о страстном муже» (из интервью 18-летней студентки); «уверенная в себе бизнес-леди, которая считает, что ей здорово повезло в этой жизни» (20-летний юноша). Противоположная версия выглядит следующим образом: «Новая русская — жена нового русского, не работающая, доставляющая удовольствия своему мужу. Не ухаживает за домом, так как для этого у нее есть прислуга. Играет в гольф, купается в бассейне возле коттеджа» (школьник 16 лет).
Оба варианта «новой русской женщины» являются заманчивыми моделями для идентификации. При этом СМИ акцентируют внимание на традиционном женском образе: многочисленные «женские» журналы и телепередачи в основном сосредоточены не на описании успешной профессиональной карьеры женщины, а на советах по макияжу, выбору одежды, оформлению интерьера и воспитанию детей. Поэтому более привлекательной и реалистичной представляется девушкам модель идентичности, сформулированная 20-летней студенткой: «Новая русская женщина — обеспеченная жена нового русского, которая сидит дома (не работает), следит за собой, ходит в салоны красоты, магазины одежды, ужинает с мужем или любовником в ресторанах, не отказывает себе ни в чем, но сильно зависит от денег мужа».
Парадокс в том, что эта сексуальная кошечка может быть женой только бритоголового варианта «нового русского», поскольку ролевая модель одинокого профессионала вообще не предполагает наличия жены. Рядом с одиноким волком может быть только столь же независимая и уверенная в себе женщина-профессионал, связь с которой не предполагает взаимных обязательств и не угрожает личной свободе мужчины.
Исследование показало, что ценность семейной жизни наиболее высока у школьников из семей среднего класса, тогда как дети из бедных и богатых семей не считают семейное счастье главной жизненной ценностью. Этот результат совпадает с представлениями социологов о среднем классе как носителе традиционных ценностей.
Вместе с тем стремление создать крепкую семью более характерно для подростков из малообеспеченных семей, чем для среднеобеспеченных или богатых школьников. Это противоречие объясняется тем, что счастливая семейная жизнь и способность создать крепкую семью относятся к разным смысловым пластам сознания подростков. Счастливая семейная жизнь представляется подростку условием его личностного развития, самореализации и душевного благополучия. Именно эти ценности традиционно культивируются в среднем классе.
В то же время образ человека, способного создать крепкую семью, ассоциируется с мужчиной, который может свою семью материально обеспечить. Этот образ, наоборот, оказывается значимым для подростков из бедных семей и служит образцом, которого они стремятся достичь.
Третий результат исследования касается сравнения представлений о семейной жизни у российских подростков и их западных сверстников. В качестве полюсов для сравнения были выбраны голландские и американские школьники. Социологи считают, что Голландия находится на первом месте среди западных стран по распространенности феминистских взглядов как среди женщин, так и среди мужчин. Голландцы уверены, что замужество и рождение детей не должно мешать профессиональной карьере женщины, что мужчины и женщины должны пользоваться одинаковой свободой действий, в том числе и сексуальной свободой. Многие голландские женщины рассматривают заботу о своем внешнем виде как потакание сексизму.
