Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
А еще я очень ясно поняла: мне незачем жить, если Руслана не станет. Незачем…
Ведомая страхом и виной, я бросилась к подъезду. И все вокруг затихло, замерло, словно увязнув в сером киселе, тогда как я превратилась в молнию. Вот значит, каким воспринимается мир, когда ускоряется вампир! Миг – и нож одного из неподвижных убийц у меня в руках, а после и прижат к шее.
Звуки и краски вернулись на свои места. А у Томасовского округлились глаза. Не ожидал, что я так сумею?
– Тронешь Руслана – и я перережу себе сонную артерию!
– Перережешь дрожащими ручками?
Колдун, быстро прогнав растерянность, неприятно улыбнулся. Но когда охранник шагнул в мою сторону, поднял руку, останавливая.
– Предлагаю новый договор: ни ты, ни твои люди не трогают Руслана, а я добровольно иду с тобой. Я буду послушной, перестану бегать от тебя.
– Мне не нужна твоя покорность, – хмыкнул мой враг – и сердце сжалось от страха за Булатова. – Скажешь Кайагарду, что все двадцать пять лет я был твоим другом и хранителем и ты довольна моей службой.
– Я не умею лгать…
Опальный фейри, по-звериному оскалившись, прошипел:
– Я действительно тебя оберегал все эти годы! Скрывал от поисковых заклинаний сидхе! Дважды спасал от порождений магии неблагих!
– Хорошо, я расскажу о диване-схроне и многоножках, но не стану лгать о нашей дружбе.
– Идет, – быстро согласился Арториус. И в тот же миг на его лицо вернулась маска невозмутимой насмешливости.
Испытывая невероятное облегчение, что он больше не шипит, потребовала:
– Поклянись, что ни ты, ни твои люди не убьете Булатова.
Томасовский усмехнулся:
– А ты дерзкая… Хорошо, но с тебя ответная клятва, Герда.
После обмена зароками на моей ладони вспыхнул новый символ. Секундное свечение – и он исчез с кожи.
– А теперь брось нож, девочка!
И я подчинилась приказу Артура. Подчинилась без колебаний! Получается, он мог это сделать в любой момент, но почему-то согласился на новый договор? Неужели из-за обещания замолвить за него словечко князю фейри?
Всю дорогу до дома колдуна провели в молчании.
Лишь в гостиной Томасовский сообщил:
– Через несколько дней увидишь прадеда – он пригласил нас, невзирая на то что твой Дар еще спит.
– Какая честь, – пробормотала тихо.
Но колдун услышал.
– Именно так, великая честь. Кайагард пожелал взглянуть на потомка непокорной дочери, хоть она и может оказаться пустоцветом.
Я промолчала, и на этом разговор оборвался. Будто забыв обо мне, Томасовский принялся собирать чемоданы. И я следовала за ним хвостом просто потому, что он не дал других указаний.
Близость к нему оказала странное, неприятное воздействие. Смелость и решительность постепенно испарились, взамен пришли апатия и безнадежность, лишая желания сопротивляться. Как муха в сиропе, так и я с каждой минутой, проведенной рядом с колдуном, все больше увязала в липкой полудреме…
– Подай саквояж, – приказал сидхе. – Нет, не чемодан! Очнись, я сказал саквояж! Он коричневый!
Его разраженное шипение выдернуло в реальность. И я словно проснулась, да только чтобы оказаться в кошмаре наяву.
Мы находились в спальне Томасовского. Я стояла у кровати, а он – возле открытого сейфа, из которого выгребал пачки денег в поданную мной сумку. С наличностью колдун не церемонился, а вот с документами и книгами обращался куда бережней.
Я поспешила с заявлением, что вырвалась из полудремы. Увы, определенная заторможенность, вызванная нахождением рядом с «хозяином», оставалась. Иначе об уговоре с демоном Карины вспомнила бы намного раньше.
Ничего не подозревающий колдун паковал сумки и не видел, как я бросила данный Максимилианом перстень на пол. И… ничего не произошло. Я ожидала грома и молний, то есть эффектной телепортации, считая, что даже ослабленный демон сможет перенестись в пространстве, когда ему подадут условленный знак.
Признаться, заключая договор с Артуром, я позабыла о сговоре с поклонником подруги. И лишь при виде книг вспомнила о кольце.
– Нам пора на поезд, Герда, пойдем.
Приподнятое настроение Томасовского резко контрастировало с моим. Я уныло последовала за фейри. Вот и все. Демон обманул – он не появится.
– Оставайся в доме! – вдруг крикнул первым ступивший на крыльцо колдун. И захлопнул перед моим носом дверь.
Но я успела заметить лужу крови и отрубленную голову одного из несостоявшихся убийц вертигра. Максимилиан! Он все-таки пришел на зов!
На улице светило солнце. Пели птицы. Палисадник, разбитый перед домом, радовал глаза многообразием цветов и деревьев. И только сражающиеся на мечах мужчины не вписывались в мирную картину. Откуда сидхе взял двуручный клинок, я не видела. Приникнув к окну, я следила за поединком с ужасом и надеждой. Страшно, когда из-за тебя должно умереть разумное существо… Но смерть Артура – это выход из комы Карины и моя свобода. И я всей душой болела за победу демона.
Сталь и магия. Звон мечей и вспышки света. Они сражались яростно и грязно, не давая ни себе, ни противнику и секунды передышки. Обзор ограничивался видом из окна – и сражающиеся то исчезали из моего поля зрения, то появлялись. Было страшно, но оторваться от жуткого и в то же время притягательного зрелища не хватало сил.
После очередной световой вспышки я долго терла глаза. А когда временная слепота прошла, во дворе уже никого не было. Никого живого…
Вылетев из дома, чуть не споткнулась о Томасовского.
Смерть уничтожила маскирующие чары. И теперь даже тот, кто не слышал о полуночниках, понял бы, что на траве лежит не человек. Остекленевшие глаза с узким зрачком на фоне блекло-голубой радужки, к краям становящейся серебристо-серой, незряче смотрели вверх.
Меня замутило. Попятившись назад, задела распотрошенную сумку, в которую колдун выгреб содержимое сейфа.
– Максимилиан, – позвала шепотом, оглядываясь по сторонам.
Казалось, сад поглощал все звуки, кроме шелеста листьев в кронах яблонь. Удивительно умиротворяющий шелест, если закрыть глаза и не видеть расчлененных тел…
– Максимилиан!
Нет ответа. Забрав книгу, демон ушел, не удосужившись попрощаться.
Взглядом снова невольно остановилась на Томасовском. Застывшая на лице беспредельная боль. И кровь. Много, очень много крови… Белая рубашка спереди вся залита ею, и не понять, какая из колотых ран на груди стала смертельной.
Нет, какая я все-таки дрянь – получила свободу ценой чужой жизни! А ведь Томасовский спас меня от гигантской многоножки…
Усевшись на землю, тихонько заплакала. И вскоре ничего не видела из-за пелены слез. Я понимала, что должна уйти с места преступления, должна вернуться к Руслану, но не могла остановить рыданий.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
