За ее веселыми вопросами чувствуется тревога. Ее зовут Кэти, и она, должно быть, уже привыкла к взбалмошным молодым людям, которые устраивают беспорядок в ее ванной. Часть плитки покрылась трещинами, а на двери заметна приличная вмятина, словно ее часто пинали ногами.
– Да.
Джой говорит с трудом, так стучат зубы. Она выключает воду, вытирается и одевается. Кэти и ее муж Филип присматривают за детьми с «осложнениями», как выражается Кэти. У Джой нет осложнений. Она жертва ошибки правосудия. Так говорит отец. Она держится за эти слова и говорит их каждому, кто ей звонит. А звонят многие. Большинство со слезами в голосе, в ужасе и гневе из-за страшной ошибки, которая, как утверждает Мириам, повлечет отставки и судебные иски на возмещение морального ущерба на миллионы евро.
Первыми ее проведали дедушка и Тесса. Дедушка как-то сразу сник и опирался на трость. Когда он сел, то положил руки на набалдашник, но они все равно дрожали. Они хотели присматривать за Джой до того времени, пока генеральный прокурор не решит, надо ли проводить судебные слушания, но им не позволили, потому что официально, пока не подтвердится обратное, они не являются ее родственниками. Дедушка так громко шмыгал носом, что Джой дала ему коробку с салфетками и приказала прекратить делать вид, что он не плачет, Он твердил, что это его вина, и еще что-то о маленьком мальчике, пока Тесса не сказала, что он всех расстраивает.
Когда они ушли, Джой позвонила бабушке (мысль о том, что Мириам не ее бабушка казалась просто смехотворной!) и попросила привезти фотоальбом, когда она приедет в следующий раз. Мириам сказала, что альбом забрала полиция как улику, но она может привезти что-нибудь другое. Джой ничего не надо из вещей, ей хватит ноутбука, который и так уже с ней. Бабушка сняла гостевой домик неподалеку и решила не покидать Дублин, пока Джой не будет с ней. Она утверждает, что ее творческий запал исчез, поэтому Джои будет заниматься студией, пока их жизнь не вернется в нормальное русло. Но что-то в ее голосе беспокоит Джой. В нем чувствуется покорность, которой не было, когда социальные работники забирали ее из дому. Иногда они почти не говорят, просто сидят и держатся за руки.
Когда приехала Филлис Лайонс, можно было поплакать у нее на руках, потому что Филлис знала правду и была свидетелем рождения Джой. Она была той женщиной, которая приехала на тракторе и помогла матери Джой родить. Филлис соглашалась, что все так и было. Тогда был ужасный ливень. Один из худших. И она почти помогла Джой прийти в этот мир. С этим уже успела справиться ее мать. Но когда Джой начала плакать, она добавила, что пришла спустя какую-то секунду после ее рождения, так как простыни были в крови, как и сама малышка Джой. Филлис призналась, что она так быстро добралась до Рокроуза, что не было никакой разницы, присутствовала ли она при самом рождении или пришла через несколько секунд. Поэтому она никогда не уточняла этой подробности. Она говорила так быстро, что ее было сложно слушать. Интересно, у полицейских в участке, где они допрашивали ее, были те же трудности? Филлис залилась слезами, когда рассказ коснулся допроса. Тогда она впервые попала в полицейский участок, если не считать тех разов, когда получала паспорт и водительское удостоверение.
Кэти считает, что гнев идет на пользу. Изменения являются своеобразным путешествием, а гнев превращается в первую преграду на пути. Так могла бы сказать Мириам. Но не будет никакого путешествия, если не считать возвращения в Рокроуз. Каждый день Джой ждет, что ее заберут домой. Из окна спальни открывается вид на дублинские горы. Большую часть времени они покрыты голубой дымкой, а сегодня Джой видит на одной вершине снег. Как только эта страшная ошибка правосудия будет исправлена, Джой так быстро уберется из этого дома, что аж пятки засверкают.
По всему Маолтрану рыщут журналисты. Люсинда говорит, что местные жители дают интервью по поводу семьи Джой: какие они приятные люди, и особенно приятной была ее усопшая мать, которая всегда первой вызывалась выполнять общественные нагрузки. Но Джой не видит этого в газетах. Вместо этого там написано об изолированности Рокроуза, о домашнем образовании и о том, как однажды Сюзанна ударила Джои. Какая-то больная журналистка по имени Алисса Фэй написала о психологическом состоянии Джой. Если верить ей, то Джой просто монстр какой-то. Для бульварной прессы наступил праздник. В еженедельнике «Флэр» ее лицо прилепили на фотографию Карлы Келли. На фотографию с показа мод. На ней прозрачная свободная одежда. Кажется, что ветер несет ее, развевая длинные светлые волосы. С таким же успехом она могла быть голой. Полностью голой. Фотоколлаж кажется таким реальным, что Джой чувствует, как этот ветер сдувает еще одну часть ее личности.
После нескончаемого плача в горле сильно першит. Она нажимает ссылку на сайт www.findisobelgardnerxom. Прежде она не хотела заходить сюда. Это было все равно что пойти на вражескую территорию, но она не может оторвать взгляд от фотографии ребенка на сайте. Глаза Исобель Гарднер закрыты, губки наморщены. Она напоминает гусеницу в коконе. Джой равнодушно смотрит на Карлу Келли и Роберта Гарднера, своих якобы настоящих родителей. Она чувствует только грусть из-за того, что их надежды, ожившие после шестнадцати лет, должны быть разрушены, и разрушены быстро, пока она не стала частью их трагедии.
Джои пишет ей электронные письма каждый день, иногда дважды в сутки. Он навестил ее, как только она приехала в Дублин с социальными работниками. Он так крепко обнял ее, что она чуть не задохнулась. Он плакал. Она никогда не видела, чтобы он плакал, даже когда мать ударила его. Он обнимал Джой так, как она всегда хотела, будто она была чем-то нежным и хрупким. Но она была его сестрой, которой нужна была крепкая поддержка брата. Она хотела, чтобы он похлопал ее по спине, подразнил и разозлился, что она ведет себя как дура и посылает ему глупые сообщения. В ней есть частичка его. Он соглашается с этим, но постоянно отводит взгляд, словно если посмотрит ей в глаза, то увидит ужасную правду.
Он вернулся в Маолтран, чтобы поддержать отца. Они предпринимают все возможное, чтобы положить конец этой кошмарной ошибке. В полицейском участке у отца забрали ремень и шнурки, а потом посадили его в камеру. Его допрашивали полицейские из Дублина, которые когда-то искали Исобель Гарднер. Они не смогли выполнить свою работу, поэтому выдумали эту глупую историю, чтобы улучшить статистику. Чтобы доказать, что ее украли. Не забрали ради выкупа, не нашли покинутую на ступеньках церкви. Именно украли! Как колье с драгоценными камнями или слиток золота.
Джой залазит под пуховое одеяло и лежит так, пока не становится тепло. Она позвонила Дилану и попросила его проведать ее. Но он еще не приехал. Она хочет, чтобы он вправил ей мозги, потому что иногда – очень-очень редко, когда она чувствует себя чертовски уставшей и хочется плакать! – она представляет, каково бы это было познакомиться с Карлой Келли и Робертом Гарднером. Чтобы они увидели ее и поняли, что все это – ужасная ошибка.
Мириам привезла еще одну вещь из Рокроуза. Отцовскую щетку для волос. Джой отрезала пучок волос Джои и подписала его. Еще она подписала пучок собственных волос и тот, что собрала со щетки отца. Она проведет собственный анализ ДНК в Интернете. Это точная наука. Почему она должна доверять легавым? Они уже один раз не смогли найти Исобель Гарднер. Они решили, что во второй раз такого допустить нельзя, и подделали результаты анализа ДНК Теперь Джой должна сама определить свою личность.
