Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Словом, вскоре Шурика подобрали, обогрели и приютили. Совет да любовь! Правда, отчего-то спокойнее, умнее, выдержаннее он после этого со мной, да и с Алисой не стал. Скорей, наоборот...
Не было бы мне до второго брака Шурика вообще никакого дела, если бы ни одно обстоятельство. То, что я сейчас напишу, абсолютная правда. Но если бы мне рассказали что-то подобное, ни за что бы не поверила. Однако факт остается фактом: новую Шурикову даму (а позже — жену) приняли и чуть ли не дочерью назвали в доме... нет, не его, а моих родителей.
Все, кому я об этом рассказывала, замирали с недоуменной улыбкой и задавали четыре стандартных вопроса:
— А зачем он повёл её к твоим?
— А почему она-то к ним пошла?
— А для чего твоим родителям... новая баба бывшего зятя?
— Кать, а они все — нормальные, ты уверена?
Что ж, сейчас попробую ответить всем сразу.
Зачем он повёл её к моим родителям? Думаю, здесь сыграло роль его мелкое тщеславие, желание надуться перед новой самкой, как голубь на току: вот, мол, смотри, как я запросто общаюсь с известными людьми, как меня в этом доме принимают, как сама писательница Галина Щербакова меня любит. Да она любит меня больше, чем родную дочь! Значит, есть, за что, понимаешь? Проникаешься? Видимо, его избранница прониклась.
Шурик справедливо рассудил, что его «замгендиректорство» — штука эфемерная, ненадёжная. Всё ж таки уже годы не юные, а, несмотря на «крутую» должность, никаких тебе сбережений, ни квартиры, одна лишь машинка, купленная этой самой писательницей и оставшаяся у него после развода с её дочерью... Впрочем, возможно об этой детали он скромно умолчал.
А обольщать пассию надо, и производить впечатление необходимо... Для этого все средства хороши, правда же?
Зачем туда пошла дамочка? Ну, чужая душа — потёмки, и для меня сие — необъяснимое диво. Ни при каких обстоятельствах, никогда в жизни я не сделала бы такого шага! А мужчину, приглашающего меня к родителям своей бывшей жены, я сочла бы не вполне вменяемым и, скорее всего, закончила бы с ним всякие отношения. Но это я о себе, так же примерно рассуждали и все мои знакомые, но... Возможно, невеста хотела во всём угодить Шурику и потому, раз он её туда позвал, послушно пошла. Кроме того, не исключено, что и у неё есть собственное тщеславие: потом можно многим рассказывать, что познакомилась с известной писательницей, и очень они друг другу понравились. И не упоминать при этом, что писательница — мать бывшей жены жениха. Тогда подружки могут ахнуть, уже приятно. Ну, и, наконец, последняя версия: обычное, тривиальное женское любопытство, в некоторых случаях, как известно, перешибающее любой здравый смысл.
Зачем это нужно моим родителям? Точнее сказать — моей матери, отец, как всегда, пристяжной — куда потянет коренник, туда и пойдет. Ну, тут всё ясно и очевидно: очередной показушный трюк. Вот, мол, какая я объективная и широковзглядая! Люблю и привечаю бывшего обиженного поганой дочерью зятя, и ведь «припал» он ко мне так сильно, аки ко второй матери! И решил свою новою избранницу перво-наперво мне показать. Наперёд собственных родителей. Разве ж я могу оттолкнуть? А невестушка — така хорошая, така ладная, куда там Катьке! «Припала» ко мне, аки доченька! Книги увидала, сразу приникла к моим книжным полкам, читать попросила, сердешная! А потом, когда у нас был ремонт, помогала, чем могла, и даже новые занавески подарила и сама их повесила. Разве ж родная дочь мне когда-нибудь дарила занавески? Или, тем более, повесила?
Мама, я точно передаю смысл твоих слов, а?
Кстати, насчёт занавесок — не вольная фантазия. Когда я расспрашивала маму о том, чем её так прельстила новая жена бывшего зятя, эти самые занавески поминались неоднократно... Ещё, возможно, в тот момент мать придумала себе и отцу такие образы: они-де ста-а-аренькие, детьми брошенные люди, о которых никто не заботится... Очередная такая иезуитская ложь.
— Я тоже могла бы повесить тебе занавески, — грустно сказала я матери, — и не только...
— Ты могла бы, а она повесила! — мать будто орден выдала своей новой «родственнице».
— Так не надо родных отталкивать. Не надо меня отталкивать, — произносила я слова, впрочем, уже не надеясь достучаться до маминого разума. — Ты ж нас в дом не пускаешь...
— Тебя — пускаю!
— Меня нет. Есть мы.
Конечно же, главным для матери было то, что она опять выглядела в глазах многих людей, а уж тем более «припадающих», особенной, не такой, как все обыкновенные бабы, которые в любой ситуации банально любят своих детей и всегда по-глупому на их стороне, правы дети или нет. Такие пошлые люди! А вы попробуйте, как она. Не хотите? Вот об этом и речь: далеко не каждому дано подняться на такую высоту. А моя самая необыкновенная на свете мама, однажды вскарабкавшись туда, всю жизнь пребывает на ней.
Ну, и ещё пустячок в довесок, весьма приятный маме: на одну «припадающую» в её свите стало больше. Женя же не захотел припасть. А Шурикова невеста сразу приехала, куда нужно — просить руки бывшего зятя. Не выпендривалась. И Шурик молодец, не зря его дрессировали целый год, заслужил «барскую любовь». Подобную дрессировку мой бывший муж всегда усваивал на отлично!
Что же касается последнего вопроса о вменяемости всех этих людей... Смотря что считать нормой, что принять за точку отсчёта. Ни у меня, ни у Жени нет ни одного знакомого, кто бы расценил эту историю как нормальную. Но для кого-то, наверно, подобное поведение естественно. Вот только, храни нас бог от таких людей. Значит, неприлично себя так вести? Но опять же: что для кого прилично? Для некоторых, как выяснилось, неприличен Интернет...
В конце концов, Шурик переехал к своей даме сердца. И кое о чём мы, наконец, договорились: квартира будет Алисиной. Когда ей исполнится 18, она начнёт самостоятельно в ней жить. Правда, опять и снова Алисин папа отказался оформить всё это дело официально. Впрочем, я уже на это и не рассчитывала. Надеялась только моя наивная дочь.
Когда же совершеннолетие настигло Алису, и Шурик переселился к своей пассии, мы с Женей приехали в многострадальную «освобождённую» квартиру — поглядеть, что там и как. Когда мы вошли, я обомлела. Из квартиры было вывезено всё вплоть до люстр. На местах осталась только та мебель, которую невозможно было сдвинуть с места. В квартире было довольно много техники — три телевизора, музыкальный центр, какие-то бумбоксы... Не осталось ничего! Даже холодильник исчез!
В раковине кисла грязная посуда, а в оставшемся (удивительно даже, что не утащили!) шкафу подванивало Шуриково грязное бельё.
— Ой... — простонал Женя. — И как ты жила с этой... с этим...
Я думала, что сгорю от стыда. И от гадливости. Полдня мы вымывали грязь в квартире и гадали, куда и как мой «бывший» пристроил мебель, технику, люстры? Потом выяснилось, что он позвал всех своих близких и родных, включая моих родителей, на «разграбление» квартиры. Себе «по-честному» почти ничего не взял. А куда, собственно? У его новой жены была всего лишь однокомнатная квартира, вполне обставленная.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
