Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Самой надежной и безотказной помощницей моей все пять лет, считай, оказалась наша Таня. Делала все, что надо. И уберет за отцом, и в коляску сама посадит. Откуда это в ней взялось — не у кого ж было учиться. Строго по регламенту выезжали на улицу и даже в центр, на люди. Он, бывало, от радости и смеется, и плачет. Таня ведь всегда была его любимица. Вся в него вышла — и лицом, и выходками, и характером… У Тани же, как знаете, своих ребят двое, Андрею уже девятнадцать. Работает в ДРСУ, на скрепере. Светочка тоже уже большая, пошла в пятый класс: отличница, красавица, умница. Зять тоже неплохой семьянин, меня понимает, ни в чем отказу нет. Да я, признаться, и не требовательна.
Что касается нашего Сашки… Матери на сына ведь грех жаловаться, а мне и похвастаться, право, нечем. К великому моему сожалению. Хотя (против Тани) он выбился, как говорится, в люди. Работает научным сотрудником на опытной станции.
Получки, однако, мизерные. Женка евонная трудится в колхозе, рядовая свекловичница. Скажу Вам не без горечи: живет Саша со своею Светой от родительского дома наособицу. И в том, как я понимаю, наша родительская вина и недоработка.
Извините за бабскую откровенность и не обессудьте за излишние излияния. Выложила Вам все, что и на исповеди батюшке не сказала бы. Такое уж издавно было в нашем доме к Вам расположение.
Могилка Ивана Дмитриевича недалеко от входа на кладбище. Как войдете — с правой стороны. Поставили пока что крепкий дубовый крест, возвели высокий холм. На монумент из монолита средств собственных нет. У колхоза тем более. Все развалилось, что за десятилетия было сделано. Казалось, на века хватит, все в прах превратилось.
Ума не хватает, чтобы понять, как оно все так сталось и кого в том винить. Будто бы все в дурном сне приснилось… Порушено до основания и даже ниже. А ведь какое было замечательное хозяйство. Наш свиноводческий комплекс, как вы знаете, на всю Еврону славился. А еще, помните, был замечательный фруктовый сад. По соседству с яблоневым был также и вишневый, не хуже Чеховского… Эту постановку с Иваном в молодости мы видели своими глазами в МХАТе. Все ушло безвозвратно Дюже хочется, Н. Ф., о жизни сегодняшней с Вами неспешно поговорить. Если окажетесь в наших краях, не минуйте и нашего дома. Он же и построен руками Ивана Дмитриевича. Встретясь, помянем его, раба Божьего, чаркою сливового вина.
К сему — Нина Андреевна».
Послесловие. В жизни порой случаются чудесные совпадения. В том же селе Иловке обитает доморощенный поэт-лирик Рыжих Иван Петрович. Вся его жизнь связана с крестьянским трудом. Между делом еще и стихи сочиняет — нежные, трепетные, берущие за душу. С тезкой своим Дворяцких были они смолоду дружки — водой не разольешь.
Недавно и от И. П. Рыжих получил я весточку. В конверте оказалось еще и стихотворение — с посвящением Н. А. Я сразу ж догадался, в связи с чем было оно написано. По сути то было как бы продолжение письма Нины Андреевны ко мне. Да вот судите сами:
Пахнет лесом свежий крест,
Он тяжел, из дуба.
И расходится оркестр,
Вытирая губы.
Через час, а может, два,
В неметеной хате
Музыкантов ждет вдова,
Вся белее ваты.
Проводив всех со двора,
Всех угрюмо-пьяных,
Обойдет свой дом вдова
И закроет ставни.
Упадет под образа —
Только стон и всхлипы…
Вы глядели ей в глаза?
Лучше не смотрите…
И то еще не все.
Недавно в домашнем своем архиве обнаружил я старое фото. Сделано в Иловке… Как сейчас помню, выдался ослепительный солнечный день. Были шумные проводы русской зимы. Село гуляло… Местный репортер поймал нас с И. Д. Дворяцких в объектив. Вышел неплохой снимок. Главное — фотограф уловил «странную улыбку» Ивана Дмитриевича.
Купил я для пожелтевшей карточки новую рамку и повесил на видном месте. Эх, неплохо бы увеличить.
ВОИТЕЛЬНИЦА
Из пяти моих тетушек Таисия Алексеевна была младшей… Всего-то на семь лет старше своего племянника. Что наложило особую печать на наши личные отношения.
До неких пор я воспринимал ее как старшую сестру. Сперва называл просто Та, потом Тайкой. Долго, с перерывами жила она в нашей семье и была поначалу, скажем так, нянечкой, затем настоящей подружкой, временами исполняя сложную роль бонны-наставницы. Таким образом передала своему подопечному не только собственное видение окружающего мира, а и девчоночьи прихоти, привычки, забавы.
Теперь готов признаться, лет до четырех-пяти мы играли в куклы; причем сами же делали их из тряпья, ваты; рожицы размалевывали цветными карандашами, губной помадой. Родители относились к этому снисходительно, хотя порой я слышал за спиной легкое подшучивание. «Кукловодству» положил конец дядя Порфирий. Его, кадрового военного, до глубины души возмутила непродуманная «политика» моей наставницы, в результате чего Красная Армия рисковала недосчитаться в своих рядах одного бойца.
Тайка изменила тактику. Свои игры перенесли мы на лоно природы: в ближнюю рощу, на поляны и луг. Здесь мне открылось столько чудесного, прекрасного, замечательного, что голова кругом пошла. Но и тут моя бонна продолжала воспитательную «политику». Незаметно, исподволь учила находить в обыденном нечто обаятельное.
Долго не мог я согласиться с тем, что невзрачная на вид незабудочка ни в чем не уступает колокольчику, временами даже превосходит.
— Да, своим видом она не поражает воображение, — размышляла Тайка. — Но если хорошенько-хорошенько приглядеться да рассмотреть по частям… Глянь-ка, как ловко устроен венчик: вокруг много голубого, а совсем рядом желтенькие тычиночки. Желтое и голубое — это же идеальное сочетание. Какая крохотуля, а бросается в глаза едва ль не за сто шагов.
Немного погодя, прибавила с придыханием:
— Символ России, цветок нашей Родины.
Мне же нравились розы… Всякие: белые, лиловые, пурпурные. Не мог спокойно пройти, не притормозив, мимо георгинов, а также садовых ромашек.
Однажды без подсказки — самостоятельно! — почувствовал прелесть цветущего подорожника. Тайка шумно похвалила мой выбор. Ошалев от комплимента, долго лазил я по росной траве. Явился с тяжелым оберемком длинных прутов. «Букет» выглядел странным, убогим, ненатуральным, хотя на своем месте — на земле — каждое растение смотрелось будто сказочное произведение искусства.
— Хорошего, дружок, не должно быть слишком много.
Мне это глубоко на всю жизнь в башку втемяшилось. Кстати сказать, тетя обучила меня, сорванца и неслуха, азбуке, приохотила к чтению. Научила плетению венков из одуванчиков. Помогла одолеть водобоязнь, научила плавать.
…На третий или четвертый день войны Тайка явилась домой в военном обмундировании, перетянутая ремнями портупеи, с кожаной планшеткой через плечо. Я онемел от восхищения. Вытянувшись в струнку, отдал честь. И тут же получил практический урок, на всю жизнь:
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
