Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Росин кинулся вперед и едва ли не в прыжке выбросил перед собой меч.
— О-о! — торжество победителя сменилось предсмертным стоном. Меч упал вниз, вонзившись в землю Погожину возле уха, а свен все еще продолжал стоять, вскинув руки над головой. Слева из-под мышки у него торчала замотанная изолентой рукоять, справа — кончик лезвия.
— Хрен теперь достанешь, — с сожалением посмотрел на падающего захватчика Росин и вместо своего меча выдернул из земли свенский. — Ты как?
— Почему-то живой, — с невольным стоном ответил Станислав.
— Крови нет. Встать-то сможешь?
Погожин попытался приподняться, и тут же откинулся назад из-за страшной боли в груди.
— Ой, мама.
— Постой, — Росин обошел его вокруг, подхватил двумя руками под затылок. — Внимание, встаем!
— А-а! — все тело окатило новой волной боли, но Погожин смог подняться на ноги. — Бердыш… Бердыш подбери…
Они стали пробираться сквозь ельник и через несколько десятков метров оказались на краю поляны.
* * *
Юля стояла за уложенными в ряд ранеными, крепко сжимая в руках лук. В зарослях ельника то и дело мелькали незнакомые лица и доспехи — девушка моментально выпускала стрелу. Большей частью она промахивалась: специально под выстрел никто не подставлялся. Однако два незнакомых воина уже лежали на земле: один со стрелой в ухе, другой — в горле. Промелькнула еще одна тень — тренькнула тетива. Юля пошарила рукой в колчане, и поняла, что стрел больше нет. Это был конец. Она вспомнила про пухлые пучки, оставленные в кустарнике у тропы, и едва не застонала от досады — тащить ей было лениво! Теперь за лень придется платить, и платить дорого.
Некоторое время свены по-прежнему не решались выходить из леса, однако вскоре поняли, что по ним больше не стреляют. Сперва один, потом другой вышли из леса и остановились на самом краю. Потом выбрался третий, с большой секирой в руках и, посмеиваясь, пошел через поляну прямо к ней.
— Не сметь, нехристи! — снял с себя распятие отец Никодим и двинулся навстречу, держа перед собой в левой руке крест, а правой придерживая цепь, — Остановитесь, и не берите грех на душу. Покайтесь немедля! На колени, дикари!
Воин широко усмехнулся, занес секиру над головой — монах взмахнул правой рукой, разжимая левую, и крест, описав короткую дугу, ударил нехристя в висок. Свен упал сперва на колени, а потом откинулся на спину.
— Прости мя, Господи, — перекрестился иеромонах, одел распятие на шею и забрал секиру из рук убитого врага. — Прими Господи грешную душу человеческую, во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
Из зарослей выступило сразу пятеро воинов — но на этот раз членов клуба «Черный Шатун». Свены попятились в сторону, а клубники двинулись к раненым, выстраиваясь между ними и врагами.
Воины выбирались из леса еще около четверти часа, опасливо оглядываясь и расходясь к своим — свены к свенам, клубники к раненым. Вскоре стало выявляться истинное соотношение сил: полтора десятка русских воинов против почти полусотни захватчиков.
— Ребята, — подступила к ратникам Юля. — Хоть нож какой дайте. А то я вся… Как голая, что ли…
Под дробный топот на поляну из-за взгорка вылетели всадники. Закованные в сверкающие доспехи, с развевающимися плащами за спиной, они тут же опустили копья и с веселым татарским пересвистом помчались на не успевших собраться в строй свенов. Те в ужасе бросились в рассыпную: после блужданий по ельнику единственной защиты пешего от конного — копья — ни было ни у кого. Но куда бежать латнику от всадника?! Удар пики с граненым наконечником — витязь бросает оружие в теле врага, выхватывает саблю и продолжает скачку, сеча направо и налево. На всем ходу, разбрасывая по сторонам безжизненные тела врагов, витязи вихрем пронеслись по поляне и врезались в ельник. Только густая чаща и смогла их остановить.
Один за другим конники стали разворачиваться и неторопливой трусцой возвращаться к поляне. Только теперь стало понятно, что в казавшейся несокрушимой лаве имелось всего два десятка конников. Один из них продолжал гарцевать у ельника, возвышаясь над двумя пешими ратниками:
— Живы, православные?
— Василий? — узнал друга своего барина Погожин.
— Откуда?
— Из Храпши ополчение привел, — спрятал саблю в ножны черносотенец. — А ты никак недоволен, Нислав? Ну, тогда печалься: завтра еще три десятка из Замежья и Пехенеца подойдут. То-то мы на Неву сходим посмотрим, кому здесь побаловать захотелось. Никакой работы ратной тебе не оставим, не угонишься…
Но отведать свенской крови русским клинкам больше не удалось: неожиданно наткнувшись в лесной чаще на кованную рать, свены предпочли отступить на лодки и уйти назад.
Они шли сюда грабить и веселиться, а отнюдь не ложиться костьми в безлюдных болотистых лесах. Правда, ложиться костьми им пришлось все равно: спустя два года под Выборг с ответным визитом пришли московские полки и забрали город в свои руки. Навсегда.
* * *
Белесое небо от края и до края плакало мелким моросящим дождем. Кони тяжело переставляли ноги по глинистой тропе — поверх каждого копыта успела налипнуть грязевая блямба в полпуда весом. По счастью, идти оставалось совсем немного: подворники уже отворяли ворота усадьбы.
Хлопнула дверь, на крыльцо выскочила Алевтина, на ходу завязывая платок. Лошади в сопровождении пешцов входили по двор.
На спине одного из жеребцов лежал укрытый синим плащом воин — голова безвольно качалась на крупе из стороны в сторону, а шею прикрывала неширокая окровавленная тряпица.
— Семен! — ахнула женщина, сорвалась со своего места, сбежала по ступенькам, кинулась к коню, схватила его за расстегнутый ворот доспеха, затрясла: — Семен! Ты же обещал!!!
— Осторожней, боярыня, — испугался Василий. — Убьешь человека!
— Как, — замерла Алевтина. — О-он жив?
— Жив, боярыня. В горло ранен. Лекарь островитянский сказывал, до зимы разговаривать не сможет, а потом оклемается. Слаб пока, крови пролил много.
— Жив… Эй, Твердислав! — спохватилась она. — Снимай боярина, в дом неси.
От толчков Зализа застонал, открыл глаза. Сделал несколько хриплых вздохов, и губы его неожиданно растянулись в улыбке. Он поднял руку, указывая в небо, попытался что-то сказать — но вместо слов из горла вырывался хрип.
Подворники распустили ремни, сняли его с лошади. Семен опять помахал рукой, зашевелил губами.
— Сейчас, боярин, — прикоснулся к его пальцам ярыга, — сейчас снесем.
И Зализа сдался.
Он просто смотрел на небо, с наслаждением принимал на лицо капли, стекающие, словно слезы, по щекам, губам, застревающие в усах. Дождь. Над Северной пустошью шел осенний затяжной дождь, который мог капать днями, неделями, месяцами, к зиме превращаясь в снег, а весной — снова в дождь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
