Короткие корабельные луки оказались на полу. Тугие и скорострельные, они очень удобны, когда приходится стрелять в упор через фальшборты сошедшихся в абордажной схватке галер. Такие луки мне не доводилось видеть нигде, кроме Поликратовой твердыни. Скорострельностью они значительно превосходят арбалеты и даже длинные, так называемые крестьянские луки.
Взглянув за край стены, я установил, что мы, как и предполагалось, находимся по соседству с воротами. Насколько глубока там вода, мне известно не было, однако я точно знал, что тяжело нагруженные награбленным добром корабли проходят этим фарватером, не задевая килями дна.
— Что ты собираешься делать? — спросил Клиомен.
— Вели им принести канат, — сказал я, указав на людей на стене.
Клиомен усмехнулся.
— Выполняйте.
Пираты поспешили вниз по лестнице.
— Похоже, что побег тебе удастся, — сказал Клиомен. Он и вправду решил, будто я намерен спуститься по канату со стены. Само собой, пока я болтался бы на веревке, как паук на паутине, его молодчики или истыкали бы меня стрелами, или просто перерезали бы канат, предоставив мне возможность плюхнуться в воду с головокружительной высоты.
— Ну вот, теперь мы одни на стене, — сказал я Клиомену, приставив меч к его животу. Он попятился и, неожиданно побледнев, проговорил:
— Не убивай меня.
Я отвел руку, словно намереваясь нанести удар, и знаменитый головорез, испустив крик ужаса, помчался по стене к ведущей вниз лестнице. Я усмехнулся: у меня и в мыслях не было за ним гнаться. Главное, я удалил со стены всех стрелков, и когда этот тип добежит до своих людей, будет уже поздно.
Не теряя времени, я отбросил меч, вскочил на парапет и солдатиком прыгнул вниз. Полет с высоченной стены показался мне бесконечным. Потом я, словно свинцовый груз, на полной скорости врезался в обжигающе холодную воду, погрузился на всю глубину, прошил ногами слой донного ила и так ударился ступнями о дно, что испугался, не сломал ли ноги. В ушах шумело. Оттолкнувшись от дна, я рывком устремился наверх и спустя несколько мгновений, на которые как раз хватило воздуха в моих легких, вынырнул, задыхаясь и отплевываясь.
После того как мне удалось набрать воздуха и проморгаться, я поднял глаза на стену. Казалось снизу, что она вздымается чуть ли не до небес.
Лучники на ней еще не появились — ни одна стрела не упала в воду поблизости от меня. Пошевелив ногами, я убедился, что они не сломаны.
Наполнив легкие воздухом, я нырнул и поплыл под водой по направлению к прибрежным кустам и деревьям, окаймлявшим канал, ведущий к воротам. Моя голова вновь появилась над водной гладью уже среди прибрежных камышей, под прикрытием которых я снова присмотрелся к стене. Теперь на ней метались люди. Они понятия не имели, куда я подевался.
Отдышавшись, я снова нырнул, потом вынырнул и, повторив эту процедуру несколько раз, оказался на солидном расстоянии к северо-западу от цитадели. По моим прикидкам погоню должны были выслать к северо-востоку от канала, ибо там пролегал кратчайший путь к Виктории. Но даже если я и ошибся, у меня оставалась неплохая фора. Ворота крепости никак не удалось бы поднять быстрее чем за несколько минут. С выбором дальнейшего пути я пока не определился. Можно было, дождавшись темноты, перебраться через канал и двинуться прямиком в Викторию или же, не мудрствуя, отправиться к южному берегу Воска. Уж оттуда-то до Виктории добраться будет нетрудно — на реке всегда полно мелких суденышек.
Первым делом следовало увеличить разрыв между собой и возможными преследователями, а потому я не мешкая продолжил движение. Пребывание в ледяной воде не прошло даром: от холода у меня зуб на зуб не попадал, но зато я был бодр и в прекрасном настроении.
33. БОЕВЫЕ РОГА
— Мы рады тому, что твой меч теперь с нами, — сказал Каллимах.
Мы стояли на носу боевой галеры близ форштевня. Единственная мачта, опущенная и надежно принайтованная, лежала вдоль палубы между скамьями гребцов.
Наш корабль находился к востоку от большой заградительной цепи. Утро выдалось холодное, промозглое, и видимость из-за сильного тумана была очень плохой. Вода лизала обшивку, издали доносился крик невидимой речной чайки.
— Ты мог бы и не присоединяться к флоту, — сказал Каллимах.
— Мне здесь самое место, — возразил я.
— Ты и так рисковал жизнью.
— Только из-за того, что нас предали.
— Это верно, — согласился воин.
Так вышло, что вчера вечером я поднялся на борт «Тины», вышедшей из Виктории под началом капитана Каллимаха.
— Если Воскджар попытается прорваться за цепь, нам все равно не удастся его остановить, — угрюмо заметил Каллимах. — Нас предала Пегги, рабыня с Земли, принадлежащая Тасдрону, — сказал я.
— Ты уверен?
— Почти. Больше вроде бы некому. Вот как по-твоему, мог это сделать Каллистен?
— Исключено! — заявил Каллимах. — Я знаю этого человека. К тому же он принадлежит к нашей воинской касте.
Я посмотрел поверх планширов. И справа и слева по борту все скрывала от глаз плотная пелена тумана, сквозь которую время от времени проступали очертания двух других кораблей — «Миры» из Виктории и «Талендера» из Фины.
— К тому же, — заключил Каллимах, — он мой друг.
Было холодно.
— А как насчет Тасдрона или Глико? — спросил я.
— Тасдрон исключается, это совершенно не в его интересах. В конце концов, именно он возглавляет в Виктории тех, кто противится тирании Поликрата.
— Может быть, это все-таки Глико? — хмуро предположил я.
— Он не принадлежит к моей касте, — признал Каллимах.
— Как и Тасдрон, — указал я.
— Верно, — согласился Каллимах.
— В пользу Глико говорит то, что это он разыскал тебя в Виктории, чтобы привлечь к выступлению против пиратов, — заметил я.
— А против — то, что сейчас он не с флотом, — парировал Каллимах.
— Но ведь он отправился на восток, пытаясь заручиться там поддержкой нашего дела!
— Может, и так, — пожал плечами Каллимах, — только вот где она, эта поддержка? Что-то я не вижу никаких кораблей.
— Боюсь, Глико не добьется успеха, — сказал я. — Прибрежные города не доверяют друг другу, да и страх перед пиратами слишком велик. К тому же флот Поликрата находится сейчас к востоку от Виктории как раз ради того, чтобы не дать никому возможности оказать нам помощь. Я ведь говорил тебе об этом.
Каллимах промолчал.
— А почему ты сомневаешься в предательстве Пегги? — поинтересовался я.
— Она не могла ничего слышать, — буркнул воин неуверенно, а оттого сердито.
— Пегги находилась с нами в одном помещении, — возразил я, — так что слышать при желании могла почти все. Голова у нее, хоть она и рабыня, варит, и сообразить, о чем речь, ей ничего не стоило. Надо полагать, она выдала наши плану посланцу Рагнара Воскджара или другому пирату, который, посетив таверну, воспользовался ее услугами в алькове. Небось надеялась, что в награду за измену ей даруют свободу.
