Дядя Женя решительно становится между нами.
— Это мой лучший кадр. Ты ее не обижай!
И с этими словами дядя Женя с высоты своего немалого роста сграбастывает меня в охапку.
— А тебя, раскрасавица, где носит?! Могла бы и порасторопнее работать!
— В здешней архитектуре потерялась, — бубню, пытаясь сообразить, что это — очередное предательство или все же спасение? — Давно в Белом доме не была. Не помню уже, откуда вошла и где выход…
Давлю голосом на слово «выход».
Если дядь Женя не предатель и с моими гонителями не в сговоре, то еще, чего доброго, может подумать, что мы с этим Базилио друзья. И попрется дальше водку с министрами и вице-премьерами кушать, а меня на растерзание этим хищникам бросит.
— Дядь Жень, мне б выйти отсюда…
— А я здесь для чего!
И на глазах всей честной компании дядя Женя торжественно ведет меня мимо Кота Базилио, мимо коллег-журналистов, мимо министров и аппаратчиков, среди которых уже нарисовалась и сама Алиса — Лиля. И, словно специально для нее, дядя Женя не отказывает себе в удовольствии изобразить улыбку Карабаса-Барабаса.
Занавес.
Мы прошли мимо охраны, точнее, в сопровождении местной охраны, спускавшей нас на особом лифте, который работает, только если ключиком включить режим спец-езды.
И мимо прочей охраны через премьерский подъезд вышли на широкий пандус с видом на Краснопресненскую набережную, на котором стояли VIP-автомобили.
— Садись!
Машина с флажком на номерном знаке вывезла нас за чугунные ворота, которых в пору моего постоянного посещения у этого заведения и в помине не было.
— Значит, все-таки эта сучка? — спросил дядя Женя, когда за окном промелькнул кинотеатр «Художественный».
— Кто? — так и не поняла я.
— Лилька, — менее церемонно подтвердил дядя Женя. — Ее рук дело?
— Похоже.
— Что хотела?
— Даров любви.
— ?
— Того, что влюбленная «тихоокеанская императрица» привезла в дар Карасину, в квартире которого я живу.
— И что же это?
— Жемчужина. Большая. Черная. Очень большая. Только мадам этого мало. Банковский счет, говорит, подавай.
— Отдала?
— Жемчужину? Угу.
Ведь я не вру. Только говорю не всю правду. Первейший метод современного политического пиара. И не только политического. И не только современного.
— Зря! — дядя Женя чертыхнулся.
— Да ну ее, жемчужину. Говорят, она несчастья приносит, всем, кого касается. Тьфу… — оговорилась как-то нехорошо, сама ведь ее касалась. — Кому жемчужина принадлежит. Пусть Лиля владеет. Не жалко.
— А счет?
С ответом я помедлила. Проверяет? Или просто любопытствует, как любой нормальный человек?
— Откуда? Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Дядь Жень, а вы-то как здесь оказались?
— Обижаешь, тезка. Я тоже еще кое-что могу! Навел кое-какие справки. Сделал кое-какие выводы. Правильные выводы, если оказался в нужное время в нужном месте. Как бы ты без меня выбиралась?!
Внутри меня вспыхнула маленькая лампочка радости — не предатель! Дядя Женя не предатель! Может, вор, но не предатель.
— А почему вы помогать стали мне, а не ей? Вы ж когда-то в одной упряжке были, при Самом.
Дядя Женя смотрел куда-то мимо окна.
— Я в детстве мушкетеров любил. А она сделала из меня слугу кардинала. Такого не прощают.
Если б я могла попрыгать на свой последний этаж на одной ножке, ей-богу, попрыгала бы. Но лифт по какому-то чудесному стечению обстоятельств работал. И занятая обретенным «внуком» Лидия Ивановна уже не ждала меня, чтобы сообщить о затеках, — Лике было велено делать ремонт и в соседней квартире.
Бросила чудом не потерянный в Белом доме кофр на сундук в прихожей, сама села рядом. Сидела и улыбалась. Смотрела в зеркало на свое глуповатое отражение и улыбалась.
Минут через сорок приехала Ленка.
— Нет, в твоей жизни надо решительно все менять! Ты мне чуть встречу с вице-премьером не сорвала!
— Хрен с ним, с вице! Не с премьером же!
— Это тебе хрен. Ты их через день снимаешь. Я хотела сказать, фотографируешь. А меня не каждый день в Дом правительства приглашают. Я в косметическом салоне полдня просидела, новую кофту купила. И на тебе, пжалста! Спрячь, куда от мамы прятала! Я и сейчас от Стасика сигареты так прячу! Мы свободны всего лишь несколько лет своей жизни. А потом на смену ограничений в виде родителей приходят ограничения в виде детей, и это уже навсегда, — философски изрекла Ленка. — Нет, дверь на северо-запад категорически не подходит к твоему зодиакальному дому. Вам нужно объединиться с соседкой и сделать общую входную дверь на юго-восток — это твое направление… Я срочно позвоню Лике, пусть учтет в своем проекте.
Ленка продолжает что-то бубнить про Красного Феникса и Зеленого Дракона. А я все по-дурацки улыбаюсь.
Ленка приподнимает одну грудь и, как в школьные времена доставала из этого тайника пачку сигарет, извлекает из-под груди коробочку с парадным изображением Ими.
Нагреваю утюг. Расстелив на кухонной табуретке старое байковое одеяльце, которым Димку укутывали в коляске, а потом стали использовать для глажки, вожу утюгом по вынутой из коробки конфетной закладке. И все отчетливее проступают ряды цифр и отдельные слова «Zurich», «…ner Bank». И нули. Много нулей. Слишком много нулей вслед за серьезными цифрами. Влюбленная женщина оставила недоступному даже для нее мужчине целое состояние. Знать бы теперь, что с ним делать?
Я глажу и улыбаюсь. И не знаю, что в соседней комнате на моем компьютере электронная почта уже машет крылышками летучей мыши, принесшей мне жуткое послание, которое снова перевернет всю мою жизнь.
То, что должно было случиться, уже случилось. Но до того, как я это узнаю, остается еще восемь часов.
От автора
Благодарю коллег-журналистов, чьи телевизионные и газетные труды помогли сделать более зримыми многие сцены этого романа, — Людмилу Столяренко за репортаж «Танцы на автодроме» в «Новой газете», Кирилла Набутова и студию «Адамово яблоко» за программу «Один день в тишине», Наталью Метлину за специальный репортаж «Погром» на «Первом канале».
