уникальности конструкции, просто идеально ухоженный инструмент, универсальный. Кистень, впрочем, тоже… производил впечатление. Имелись в сундуке и иные предметы снаряжения-вооружения, оставшиеся от былых керстовских смен. Имела ПМБД-Я свою не короткую историю, деталей и имен которой никто уже не знал. Что, несомненно, и к лучшему.
— Как думаешь, а эта Психа, может сама-собой угаснуть? — Вано счел уместным перевести разговор на иное. — Ведь любая эпидемия рано или поздно «на нет» сходит.
— Наверное. Но подобных эпидемий еще не наблюдалось. Не зря же живые так встрепенулись. Хотя, если и в очаге поражения пока не очень понятно, что и откуда полезло, значит, буксуют специалисты-теоретики. Разберутся, доведут инфу и до нас.
— Как же, «доведут», — заворчал начоперот. — Не до нас штабам.
Керсты, наконец, выбрались на относительно цивилизованную Полянку и принялись обтирать подошвы о деревянную плаху тротуара. Да, резиновые сапоги в данной эпохе были незаменимы. На керстов фыркнула нарядная управительница, возвращающаяся с рынка, идущие следом девицы из прислуги, нагруженные корзинами, зафыркали с точно такой же, только тоном пописклявее, интонацией.
— Во, прямо кошачий парад, — буркнул Вано, закидывая трубу на плечо. — Без году неделя в Первопрестольной, а уж понтов сколько. А ведь в сущности — крепостные деревенские девчонки…
* * *
Проснулся-очнулся Игорь как от толчка. Было понятно, что снаружи только что прошла смена смен. Может, Дом и действительно вздрогнул? Что-то нехорошо снаружи. Керст перекатился по поролону, схватил сразу «боевые» камуфляжные брюки. В коридоре стукнула дверь — начальник тоже подхватился.
— Началось? — крикнул Игорь, затягивая ремень, отягощенный «Вертой».
— Не знаю. Кажись, это у нее, у Соседки, — откликнулся Вано.
В голосе начоперота слышалось определенное замешательство и даже смущение — не привык Ваня к служебному припутывать личное. Хотя, что у керстов «личное»?
— Я схожу, гляну-оценю. Ты пока чайку попей, что ли, — пробормотал Вано.
Игорь сидел перед домом. Автомат лежал поперек колен, чай в кружке остывал. Пить не хотелось. Ночь вокруг оказалась хуже некуда. Пустая ночь. И главное, даже не поймешь какой эпохи: фонари вроде довоенные, улица еще не широка, но угадывался вход в подземный переход и мутно горели кубики-светильники на гастрономе. Это еще ладно, случается чересполосица. Но и в «Межкниге» лампы горели вполнакала, а телефон мертво молчал, даже на коммутатор не выходил.
Предчувствие нарастало. Значит, сегодня. Ну, может и лучше что город пуст.
Из ночной прохлады (опять же не разберешь: весна? осень?) донесся быстрый стук каблуков. Игорь не очень удивился, поднялся навстречу.
— Напрасно, Вы, милая Ворона, обеспокоились. Сейчас благоразумнее держаться отсюда подальше.
— Благоразумнее? Новое слово в нашем лексиконе. И не смотрите на меня, Игорь. Незакончено.
— Впечатление уже производит, — заверил хозинспектор, глядя на голову подруги-любовницы.
Внезапно свернувшаяся в темного червя смена-ночь застала полубогиню в момент творческого экспериментирования с гелем и прической. Получилось действительно недурно. Жаль, закончить смелый опыт едва ли удастся.
— Вам бы действительно уйти. Вероятно, стрельба начнется, — вздохнул керст.
— Заткнитесь, Игорь, сделайте такую любезность. И не смотрите на меня! Что, собственно, происходит?
— Пока не знаю. Ванечка на разведку пошел. А это с Вами граждане идут или сами подтягиваются?
Тени неуверенно шмыгали через улицу: домовые, банники, сухой неупокоенный с бывшего чумного погоста, жир-пыльники с картинной галереи, мелькнул перепуганный чертик-медовик, затоптался у подворотни, подтягивая мешковатые портки.
— Они не со мной, — пробормотала Ворона. — Просто тоже чувствуют. Такого еще не бывало. Я пока от канала шла, чуть не заблудилась.
— Кстати, Вам бы нужно кроссовки приобрести, — ни с того, ни с сего выдал хозинспектор. — Они удобные, как раз к таким случаям.
— И на кого я буду похожа в бутсах? Они вообще к ни к чему черному не подходят…
Страх. Сейчас собственный страх Игоря сливался со страхом девушки, рос, отражаясь и полнясь ужасом сланных и ляпотцов, столпившихся под стеной и надеющихся на защиту поста керстов. И чувство вооруженного нахождения на службе ничуть не убавляло того страха. Оттого и слетали с языка глупости.
Игорь встал, повесил на шею автомат, внушительно положил руки на оружие:
— Господа, граждане и все прочие местные жители! О том, что здесь керсты знаете вы, но знает и враг. Отсюда и начнется. Лучше отойти и найти укрытие.
Слова глухо разносились над асфальтом, гасли, не успев отразиться от стен, но Игорь надеялся, что голос звучит уверенно.
— К моему Дому входите, — своевременно поддержала Ворона. — Там еще спокойно, все стоит на месте. Во Второе бомбоубежище спуститесь, а если дальше отходить придется, так ходы под рекой некоторые из вас знают.
Вневременные обыватели переминались, но не двигались. Оно и понятно — за рекой им существовать вообще не получится. Местные они.
— За реку уходить не придется, — обнадежил Игорь. — Мы врага здесь остановим. Но сейчас лучше отойти от опасной зоны.
Разноростные фигуры начали исчезать в темноте. Поверили, хотя и не до конца. Вот двое банников ухватили медового черта, потянули прочь — мозгляк оглядывался, растопыривал лопухастые уши.
— Вы бы их проводили, — вполголоса сказал керст. — Ворона, вот честно, большая была бы польза от организованной эвакуации.
Полубогиня ответила доходчивым жестом.
— Даже как-то неожиданно, — усмехнулся Игорь. — Ладно бы родную фигу увидеть, а то «фак».
— А Вы мне глупости не говорите. «Эвакуация». Что это еще за хуйня в комсомольском стиле? По человечески нельзя сказать? Не пойду я никуда. Без вас мне придется испробовать сотню способов прерывания бытия, а здесь все само собой устроиться.
— Действительно, вдруг повезет и… — Игорь не договорил.
С крыльца дома Игумнова сбежал начоперот — шагал Вано широко, но маузер был за поясом, следовательно, никакой непосредственной угрозы пока не имелось.
— Это что там за демонстрация? — начоперот кивнул в сторону ляпотцов и прочих.
— Уже уходят.
