снова отключила телефон.
У мамы был выходной и внезапный приступ хозяйственности. Подобное случалось редко, и в такие дни к ней не стоило приближаться, разве что с предложением помочь. Утром мы вместе разобрались в доме, а ближе к полудню выбрались на задний двор.
Я играла с Бруно, а мама поливала из шланга кустарники неподалеку, что-то напевая под нос.
Со стороны подъездной дорожки послышался шорох гравия, означавший, что к дому подъехала машина.
Мотор заглушили, хлопнула дверь и послышались шаги. Бруно сначала навострил уши, а потом глухо зарычал.
С моего места не было видно гостя, но зато его видела мама. Она повернулась в сторону калитки и приложила ладонь ребром ко лбу, пряча глаза от солнца.
– Миссис Престон?
Я не столько почувствовала, сколько услышала, как сердце загрохотало в груди.
Собака сорвалась и ринулась в сторону посетителя.
– Бруно, – беспомощно шепнула я ему вслед.
Мама обернулась на движение и наткнулась взглядом на меня. Я отчаянно замахала руками, пытаясь жестами показать ей, что меня нет. Надо отдать маме должное: она не подала вида, что на заднем дворе кто-то есть, и я осторожно прокралась к другому углу здания. Там располагался широкий куст сирени, и я удачно спряталась за ним, имея возможность незаметно наблюдать за происходящим с противоположной стороны дома.
Послышался громкий лай.
– Бруно, а ну ко мне! – грозно крикнула мама, вновь повернувшись ко входу.
Пес еще пару раз громогласно гавкнул и пристыженно заскулил.
– С кем имею честь? – спросила мама, опуская шланг и вытирая ладони о широкие бежевые шаровары, и без того уже запачканные после работы в саду.
В поле моего зрения показалась знакомая фигура. Я изо всех сил вцепилась в ветку, маячившую перед глазами.
– Меня зовут Элиас Митчелл, – произнес гость и протянул маме руку для приветствия. Даже с моего места было заметно, с какой неуверенностью она ответила на пожатие.
И для этого были причины. Во-первых, она ни разу не слышала от меня об Элиасе, если только случайно и в контексте какой-нибудь истории про Алекса.
Во-вторых, как бы я ни была разочарована, от Элиаса невозможно было оторвать глаз: черные брюки, белая рубашка, безупречно уложенные волосы, ровная осанка и с достоинством поднятая голова – его образ был, черт его побери, совершенным.
Мои ладони предательски вспотели, а колени задрожали.
– Митчелл? – переспросила мама. – Вы брат Алекса?
Элиас утвердительно кивнул.
– С ним все в порядке? Линда эти дни сама не своя. Я никогда ее раньше такой не видела…
– Мама, – еле слышно и с осуждением протянула я. Видимо, ценой моего укрытия станет ее попытка разузнать, что со мной не так, от другого человека.
Элиас замешкался и помедлил с ответом:
– С Алексом? Да, с ним все хорошо. А насчет Линды… Скажите, она дома? Я могу с ней пообщаться?
Мое сердце забилось еще сильнее, если такое вообще было возможно.
Мама провела рукой по волосам, откидывая назад челку. Только нам с отцом был хорошо знаком этот жест, означавший, что она или чего-то не договаривает или тянет время в попытке судорожно придумать ответ на неудобный вопрос. Сейчас это ее движение не вызвало во мне обычного недовольства, а заставило молиться о том, чтобы она придумала что-нибудь правдоподобное.
– К сожалению, Линды сейчас нет. – Даже я почти поверила в сожаление, прозвучавшее в ее голосе.
– А когда она вернется?
Мама развела руки в стороны.
– Не могу сказать вот так сразу. Она уехала с подругой…
– С Лиз?
– Да, с Лиз. – Мама с воодушевлением подхватила эту ложь, в то время как ко мне закралось недоброе предчувствие.
Элиас удовлетворенно кивнул:
– Хорошо. У меня вроде был ее номер. Попробую дозвониться.
Я чертыхнулась и начала шарить по карманам джинсов, но тут же вспомнила, что оставила мобильник на кухонном столе.
– Спасибо, миссис Престон. Когда Линда вернется, передайте ей, пожалуйста, что я был здесь.
– Конечно, Элиас.
Митчелл кивнул ей на прощание и двинулся в сторону калитки, а мама вновь прикрикнула на Бруно, чтобы тот не бежал за ним.
Едва я услышала, как завелся мотор и машина двинулась с места, тут же помчалась из своего укрытия в дом. Забежав на кухню, разблокировала мобильный и написала Лиз, что в случае, если ей позвонит Элиас, пусть скажет ему, что я с ней хожу по магазинам, но говорить не могу.
Подруга ответила лаконичным «окей», и я облегченно выдохнула, прислонившись к столешнице.
В дверном проеме показалась мама. Она скрестила на груди руки и хмуро посмотрела на меня:
– Может, все же соизволишь хотя бы намекнуть, что происходит?
Я вздохнула, понимая, что сейчас очередной уход от ответа в глазах мамы будет выглядеть неблагодарно, и решила рассказать ей часть правды.
– Мы с Алексом расстались.
Выражение ее лица не изменилось. Разумеется, она уже сама поняла это.
– Уже что-то. А что от тебя хочет его брат?
Я вдохнула воздуха, чтобы сказать… А что, собственно, я могла сказать? Что изменила своему парню с его братом, переспав с ним, а потом выяснилось, что тот сделал это в отместку?
– Мам, я пока не готова.
Она некоторое время помолчала, внимательно разглядывая меня, а затем вздохнула.
– Ладно. Это твое право. Но ты и дальше намерена скрываться от этого… Элиаса?
Я пожала плечами. Мама задумчиво кивнула.
– Я тебя поняла. – Затем приблизилась ко мне и взяла за плечи, заглянув в глаза: – Дорогая, если ты столкнулась с трудностями и тебе нужно с кем-то поделиться, знай, что я всегда готова тебя выслушать.
Наш разговор прервал завибрировавший мобильник. Звонила Лиз. Подруга обошлась без приветствий:
– Только что звонил Элиас. Я сказала ему то, что ты просила.
– Спасибо!
– Он был очень настойчив. Спрашивал, в каком мы торговом центре.
Я покосилась на маму, которая уже выходила из кухни.
– А ты?
– А я сказала, что связь плохая и что на кассе подходит моя очередь. Слушай, подруга, не знаю, что у вас там произошло, но мне стало его жалко.
Я на мгновение прикрыла глаза:
– Я тебе все сегодня расскажу.
Мой рассказ вышел долгим, но Элизабет Скаво была идеальным слушателем. Она ни разу меня не перебила, лишь периодически задумчиво покусывала губы и хмурила брови.
Последнее, чем я поделилась, была сегодняшняя утренняя история с приездом Элиаса к нам домой.
– Даже не знаю, что и сказать. Ситуация дерьмовая, – заключила Лиз.
Мы только что прошли с ней главную улицу Спектрум-центра и вышли к колесу обозрения. Я окинула его тоскливым взглядом и отвернулась.
