оружие, ту силу то громила врага на востоке, сейчас попали в руки врагу. Сейчас необходимо было защитить Чикаго и начавшуюся эвакуацию промышленности. С севера, от канадской границы враг тоже продвигался, но куда медленнее, чем через Мичиган.
Развал управления войсками и страной в первые дни войны только начал кое-как выправляться. Исчезновение, а теперь уже все понимали — предательство Дугласа МакАртура, соратника, руководителя и, казалось, друга Лесли МакНейра, выбило из-под ног армии и государства куда больше сил, чем было потеряно в боях. Время и силы потрачены впустую. А уж то, что не один МакАртур предал, а еще ряд крупных военных и политических деятелей — так и вовсе ставило страну под угрозу поражения и развала уже сейчас. Многие организационные странности недавнего прошлого, решения в отношениях вооружения разными образцами стрелкового оружия и техники национальной гвардии и армии, продавливание технических проектов с не совсем однозначными идеями, вроде тех же Шерманов с гаубицей вместо нормальной пушки, по примеру советских Т-28, сейчас стали понятны. Это откровенно предательское ослабление вооруженных сил, обороноспособности страны шло сверху, из рук высших руководителей. Лесли одному радовался, что президент, человек которому он истинно, искренне верил, отрёкся от своего демократического происхождения, от партии и предателей в первые дни бунта на западе. Кто мог подумать, что начнётся настоящий, а не показной бунт? Не чёрные, запятнавшие себя предательством, а белые жители нескольких штатов, ударят в спину! Слишком много слоёв предательства, слишком огромный его масштаб…
И всё же генералы трудились, думали, планировали. Цепляло их что-то в вырисовывающейся картинке сражения за Мичиган. На картах всё было видно, понятно, но что-то не сходилось. МакНейр и Доули, а вместе с ними офицеры штабов сопоставляли информацию. И медленно приближались к мысли, что план у врага не так прост в исполнении, но эффективен. И ему следуют до сих пор. По 20му шоссе от Толидо в Огайо, до Мичиган-сити в Индиане, считай по прямой линии пробежать самыми быстрыми и сильными войсками. Отрезать Мичиган. На 40 миль севернее этой линии, от южного пригорода Детройта, через Ромулус, Энн-Арбор, Джексон, Баттл-Крик, Каламазу и прямиком до берега озера Мичиган сделать второй разрез с помощью заведомо выброшенных десантов, коих тут было больше чем на южной линии и переправившихся частей пехоты и танков. Это бы превратило оборону штата в две отдельных зоны. Прорываться из северной части, от столицы штата, или любого другого участка на юг в случае успеха врага стало бы задачей почти невозможной, особенно при отсутствии связи и координации войск в двух зонах. Сначала пробейся через одну линию, потом вторую, пока тебя с тыла поджимают войска врага. Только поможешь англичанам, соберёшь войска в удобную кучку, бегать ни за кем не придётся… А если не прорвёшься, дальше дело времени — додавить от Сарнии и с севера, через Макино-сити столичную группировку окруженных. Потом высвободившимся силами раздавить южную. И вуаля, англичане с канадцами таким ловким образом просто приходят к основной линии фронта.
Но план дал сбой! На второй день, на одни сутки, если не меньше, центральный прорыв застопорился! Наступление на Энн-Арбор относительно южного прорыва отстало, и войска американцев смекнув, куда всё катится, встали на путь спасения. Начался Великий Забег, как это уже успели прозвать острые на язык офицеры штаба.
Понять, как так вышло и кого благодарить стало важной задачей для начальника Генерального штаба и командующего новой армией. Получить в свои руки конкретных героев, чьи действия спасли всех от разгрома — огромная ценность. Ведь это будут Герои именно с большой буквы. Пусть о них заговорит вся страна. Пусть всколыхнутся народные массы, и увидят: «Мы не проигрываем! Мы дерёмся! Мы победим!»
Эпилог
Город Фудзи. Префектура Судзиока
Жилище Акихиро Канэко в мае стало одним из самых посещаемых мест со стороны влиятельных персоналий в японском правительстве. С момента начала боевых действий со стороны Англии против США и СССР мир трясло. Выбирать стороны приходилось и Японии. Давление британской короны нарастало, требование выполнять союзные обязательства медленно превращались из увещеваний в угрозы. Император не колебался, он знал, что нужно делать, но то КАК разворачивалась ситуация в США ставило его пред серьезным вопросом: «Не ошиблись ли мы?» Канеко так же знал ответ, что Страна Восходящего Солнца не ошиблась, но необходимые механизмы для гарантии положительного результата еще не были запущены. Война на время спрятала важную фигуру со стола. Молчание Всемогущего Ока Императора затягивалось…
— Она здесь, мой господин. — Голос слуги из коридора вывел пожилого мужчину из задумчивости, в которой он в последние дни проводил много времени.
— Она? Пригласи её скорее! — Улыбаясь, Канеко поднялся на ноги и решительно шагнул к двери. В неё через секунду влетела живая буря. Его любимая и единственная дочь — Юки.
— Здравствуй, отец. — Девушка, сдерживая порыв кинуться в объятия отца благородно поклонилась, и всё же сорвалась. Крепкие объятья длились долгие минуты.
— Юки! — Гладя любимую дочь, повторял мужчина. — Здравствуй дочка… Как ты выросла! Вижу, ты не избегала сражений… — Проведя шершавой рукой по малозаметному шраму на шее дочери, мужчина поморщился, словно больно было ему самому.
— Прости меня, отец. Знаю, не стоило мне так поступать, всё равно от страха не убежишь. — Отстранившись от отца, она замялась и потупила взор. Слегка дрогнувшим голосом через миг произнесла. — Он жив. Служит американцам. Офицер, рейнджер, герой, воевал в СССР. Нашла газеты с его фотографиями.
— Да? — Удивление мужчины было не столь сильным, как ожидала девушка. Он словно знал или догадывался. — Ты уверена, снежинка моя?
— Абсолютно. Облик можно подделать, искусный актёр и гримёр сотворят чудеса, но душу не подделает никто. В его глазах плещется отражение наших душ… Это был он… — Вспоминая день её встречи с Живой Смертью там, в далёком Марокко, Юки вздрогнула.
— Ты жива после встречи с ним. — Приглашая дочь присесть, Акихиро протянул ей стакан с горячим чаем, учтиво оставленный слугой у входа на подносе и столь любимые моти со вкусом зелёного чая. — Как и говорил тебе когда-то, наши смерти ему не нужны. Мы нужны ему живыми. Так он направляет мир в нужное ему русло. А раз он вновь здесь, значит не всё сделано. Наш долг еще не исполнен…
— Один человек направляет мир? Он не мог тогда выжить! Я долго думала после встречи. Он мог только умереть,
