идут, На каждый пункт — по семнадцать минут; С пачкой вердиктов подписанных ждут, Труппу лишая всех прав. В театр превратили присяжных жюри — Все по указке твердят. Правды никто из них не говорит (Тот, кто решится — под суд угодит), Все здесь подкуплены, брат! Благо Империи вместо улик, Воля Державы — закон. Не правосудья бесстрастного лик, А обвинителя яростный крик; Вынесен нашему театру вердикт. Неутешителен он. В театр превратила Империя все, Счеты с театром сводя. Автор? Виновен! И ты, режиссер! В страхе скамью подсудимых трясет, Жаром клейма из застенков несет; Публике в зал запретили проход, «Следствия тайну» блюдя. Все по указке Империи тут, Все, как велели в верхах. Все аргументы защитника — суд Враз отклоняет. Ее не спасут. Разве что зрители ей воспоют Славу в грядущих веках… * * *
Проснулся я встревоженным, сердце колотилось.
«Спокойно, босс.»
«Тебе легко говорить.»
Я надел костюм, проверил время — и понял, что проснулся очень, очень рано. Мне полагалось бы нанести грим, но гримеров на месте еще не было.
Возникла мыслишка, раз так, снять костюм, однако я решил этого не делать.
Добрался до комнаток строго под «краем шесть» и пристроил в пустом ящике свою одежду, сапоги, оружие и Леди Телдру. Шпага не влезла, и я ее оставил просто в углу, прислонив к стене, надеясь, что в ближайшее время тут не окажется сверхбдительного младшего уборщика, который, неодобрительно поцокав языком, убрал бы ее «на место».
«Босс, ты что делаешь? У меня и мысли не было, что ты мне и звука вымолвить не дашь.»
«Угу, прости. Тебе это очень не понравится.»
Завершив этот этап, мне осталось убить еще часика два, а заснуть снова я точно не смогу. Вопрос, сумею ли я достаточно сосредоночиться, чтобы почитать; я решил, что стоит хотя бы попробовать.
* * *
«Конфликты Двора и ученых, Двора и прессы, Двора и театров — стали скорее испытаниями не силы, а слабости, ибо фактически противостояли друг другу полное рассогласование сил, непонимание задач и несовпадение целей.
Но если тут и выделять условный перелом, ключевой момент, в качестве такового стоит назвать «Марш Профессуры» — когда две дюжны преподавателй пришли не в Императорское крыло, а в Дом Дракона, и ястребледи Дюрабесс произнесла знаменитую свою речь «Почему вам все равно?» перед собравшимися драконлордами.
Напрямую на драконов это заметного эффекта не возымело, зато дало Валенде возможность совершить еще одну, последнюю ошибку: он приказал имперской гвардии разогнать сборище и арестовать протестующих, не совсем осознавая, что гвардейцы — то сами в основном драконлорды. Принцесса Хешива отнюдь не была готова отдавать Империи право решать, кому дозволено разговаривать с драконами, и подала формальный протест касаемо данного приказа. Протест проигнорировали, приказ вступил в силу.
Хешива верноподданнически исполнила повеление (хотя, кажется, ни разу за всю ведомую историю протестующих не разгоняли с такой вежливостью и не арестовывали с такой заботой), после чего приказала, дабы все дело относительно массового убийства драконлордов, иначе говоря, резня в Западном пределе, было расследовано силами Дома. А когда кто — то поднял вопрос о предполагаемых преступлениях Плотке, она заявила: после того, что мы только что видели, почему я должна им верить? И даже если поверю, почему его преступления должны служить оправданием для преступлений других персон?
Расследование Дома Дракона проводилось, разумеется, независимо от империи, и Валенда ничего не мог сделать, чтобы остаовить его. Казнь Плотке отложили в ожидании результатов расследования, а события между тем текли своим чередом…»
* * *
Я отложил книгу, проверил время и направился на гримирование.
Поскольку выбор имелся между «стоять в очереди» и «подождать, пока гримеры не появятся на месте», мне было как — то все равно.
В действительности оказалось чуток того, чуток того, но в общем ничего: еще до меня к гримерке подошла пара актеров, а самих художников макияжа пока не было, но появились они скоро, так что ждать пришлось недолго.
А потом я сидел, пока они кистями и просто пальцами работали с моим лицом, параллельно обсуждая чью — то предстоящую свадьбу, и как у них болят спины, и восхитительно вкусную вчерашнюю виннеазаврятину.
С последним пунктом лично я согласился, но ничего не сказал, ибо этим лишь помешал бы их разговору; я был холстом, над которым они работали, а не персоной, годной на роль собеседника. Это я вроде как понял.
Когда все было готово, они посмотрели на меня — не без сомнений, я так понял, — и сообщили, готово — де, и сказано это было таким тоном, мол, я занимаю важное сидение и трачу драгоценное время, а закончили со мной они уже целых три секунды как, а посему что я тут вообще делаю?
Я поднялся к сцене, однако было еще слишком рано. Возникла мысль, не найти ли чего перекусить, но потом я решил, что это плохая идея, так что я вроде как стоял около «края семь», сжимая и разжимая руки.
— Нервишки перед премьерой?
Я развернулся на голос. Актриса, облаченная в цвета Дома Лиорна, стояла рядом со мной, глядя на сцену. Она и в самом деле очень походила на лиорна, но я уже видел, на
