его психотерапевт. Его новый мужчина-психотерапевт.
— Ты мой брат. Ты облажался, — прямо сказал я. — Но ты случайно помог избавить мир от плохого парня, а также вернул Наталью в мою жизнь. Я смогу простить тебя, и, отвечая на твой вопрос, да, это то, чего я хочу сам. Кроме того, этого хочет Наталья. А она упрямая. Тебе просто повезло, что у этой женщины золотое сердце.
Энтони слегка ухмыльнулся, а затем потер грудь, как будто у него самого мог случиться сердечный приступ. Нет, пожалуйста, не делай этого.
— Все эти годы ты притворялся, что ненавидишь ее?
— Это была моя попытка не наступать тебе на пятки и не нарушать братский кодекс, я полагаю.
Он покачал головой.
— Все эти жертвы, которые ты принес ради меня. — Он выругался, опустив глаза в землю, и пнул камень носком ботинка. — Ты ведь собираешься сделать предложение? По-настоящему, я имею в виду?
Я не был уверен, что готов говорить с ним о Наталье, но признал:
— Да, когда придет время.
— Маурицио сказал, что ты можешь получить наследство. Все десять миллионов. Так сказала мама. Даже если ты ни на ком не женишься. — Энтони медленно поднял глаза. — И ты все равно отказался. Почему?
— Только не говори мне, что ты хочешь его получить. — Я склонила голову набок, определенно не готовый к такому разговору.
— Нет, нет. Я больше не пытаюсь получить чужие деньги.
Я хотел бы почувствовать облегчение, но перемены требуют времени. Было еще слишком рано.
— Мне не нужны деньги, нет. Но мне нравится, что в нашей жизни есть Маурицио. Мама тоже это ценит. Он напоминает мне о папе, и иногда это причиняет боль, но в то же время это приятно.
— Я понимаю, о чем ты. — На глаза Энтони навернулись слезы. Еще один сюрприз.
Когда Маурицио прилетел к нам из Монако, он снял дом в Шарлотте и работал удаленно, чтобы управлять семейным бизнесом Росси отсюда. Он хотел наверстать упущенное время, и был готов приложить усилия. Чтобы остаться в городе. Мне следовало восхищаться его решимостью.
— Ну, что скажешь? Хочешь работать вместе?
— Ты предлагаешь мне работу? — брови Энтони удивленно приподнялись.
— Думаю, да. — Я был сумасшедшим? Возможно. Но я не мог не вспомнить последнюю фотографию, которую мы сделали с папой перед тем, как я ушел на флот. Мы были втроем на той фотографии. И, может быть, я пытался вернуться в прошлое, вернуть отца единственным способом, который знал, но…
— Я не могу. — Энтони нахмурился. — Я едва помню разницу в гаечных ключах и был бы бесполезен в мастерской. — Он потер свою челюсть. — Но я получил предложение на должность помощника тренера в Торонто. Не в высшей лиге. Даже не в младшей. — Он улыбнулся. — Дети, вообще-то. Как тот парень в «Могучих утках». Помнишь этот фильм? — он махнул рукой. — В общем, я думаю, что мог бы помочь этим детям с хоккеем. Изменить их жизнь к лучшему. Научить их тому, чего не надо делать. Ну, знаешь, не совершать тех ошибок, которые совершил я.
Я испустил глубокий вздох. Облегчение, смешанное с чувством гордости, охватило меня.
— Это потрясающе, Энтони. Теперь уже я схватился за грудь. — Папа гордился бы тобой.
Слезы, которые он пытался сдержать, наконец-то вырвались наружу. И, черт возьми, я не мог не отреагировать на это.
Когда он закрыл лицо ладонями, пытаясь скрыть свои эмоции, я обнял младшего брата и сам прослезился.
— Я скучаю по нему, — прошептал он.
Я погладил его по спине, пытаясь обрести самообладание, но вместо этого обнаружил, что прощаю его. А также, наконец, простил себя за то чувство вины, которое носил внутри.
— Но я скучал и по тебе. Я не хочу потерять тебя, брат. А я думал, что почти потерял тебя в Монако.
— Я тоже по тебе скучал, — хрипло признался я. — И я никуда не денусь.
* * *
— Повязка на глаза, правда?
— Хотел, чтобы это был сюрприз. — Я вел Наталью за руку в нашу новую квартиру. Она была там впервые с тех пор, как я получил ключ.
— Я люблю хорошие сюрпризы.
— Да, я знаю, что любишь. — С помощью Марии и мамы я заказал кровать королевского размера и постельное белье на прошлой неделе, чтобы к нашей первой ночи вместе у нас уже был хотя бы один предмет мебели.
Пока Наталья была на работе, Мария помогла мне все расставить. Лепестки роз. Свечи. Все то, что, по словам Марии, должно создать романтику. Я чувствовал, что Наталье будет все равно, лишь бы мы наконец остались вдвоем.
Сегодня я также посетил кардиолога, и мне сообщили самые лучшие новости за последние несколько недель. Мне разрешили вернуться к нормальной жизни, которая включала секс с женщиной, которую я любил. И ей не придется испытывать вину, мне необходимо навсегда избавиться от этого чувства. Больше никогда.
Мне пришлось оказать несколько десятков услуг, чтобы попасть к врачу раньше срока, что было едва ли не сложнее, чем уничтожить важную цель в зоне боевых действий. Но решимость поможет везде.
Проведя Наталью по коридору в нашу новую спальню, отпустил ее руку. Я попросил ее подождать в джипе, когда она заедет на стоянку, чтобы зажечь все свечи, так что все было готово.
— Ты специально ее надела, да? — я посмотрел на серую юбку-карандаш, которую она сочетала с черными туфлями на каблуках и черной шелковой блузкой.
— Может быть.
— Я сегодня был у врача, — наконец поделился я новостями, которые с тревогой ждал весь день. — Он дал нам добро.
Рот Натальи открылся от удивления, и она потянулась за повязкой, но я быстро схватил ее за запястье и остановил.
— Мы можем заняться любовью, правда? Больше никакого ожидания?
— Я и не собирался ждать, — признался я и отпустил ее запястье, чтобы начать расстегивать пуговицы ее блузки. — Но я подумал, что раз ты такая хорошая девочка, то сначала захочешь получить разрешение.
— Ммм… — Она облизала губы. — Мне кажется, что в последнее время только и делаю, что плохо себя веду. Что-то вроде противоположности хорошему.
Мой член дернулся от ее слов. Она точно была моей непослушной девочкой.
— Три недели, — сказал я ей в губы, прежде чем поцеловать ее. — Мы ждали этого три долгих недели. Я бы сказал, что мы заслужили право делать сегодня все, что захотим.
Она выгнулась дугой и провела языком по моим губам, а затем отстранилась.
— И как ты хочешь меня? — ее сексуальная откровенность станет моей погибелью.
— Хорошо. Плохо. Может быть, и то, и другое. Я просто хочу
