– Криминалисты просеяли содержимое ящика, куда Вайолет ссыпала пепел из камина, – сказал Чарли сержанту Куперу, когда тот вернулся в участок, – и утверждают, что нашли дневники. По крайней мере то, что от них осталось: клочки бумаги и несколько более плотных кусочков, вероятно, остатки кожаной обложки. Ребята продолжают искать. Они убеждены, что обнаружат хотя бы один клочок с ее почерком. – Инспектор довольно потер руки.
– Они могут так же искать клочки с печатным текстом, раз уж занимаются этим. Особенно с логотипом фирмы «Говард и сын», – сказал Купер, показывая инспектору письма. – Первого ноября миссис Гиллеспи сделали официальное предложение по поводу ее земли, но, когда мы просматривали ее бумаги, письма не нашли. Скорее всего Орлофф стянул всю переписку. У Говарда старшего полно писем, относящихся к сооружению «Кедрового комплекса», а в доме мы и строчки об этом не нашли. Если бы встретили что-нибудь, то все поняли бы гораздо раньше.
– В этом некого винить, кроме самой миссис Гиллеспи. Думаю, она привыкла никому не доверять, потому и держала все в секрете. Как она сама говорит в письме к Рут: «В этой семье слишком много тайн». Если бы она упомянула о своих планах хотя бы адвокату, то, возможно, была бы сейчас жива.
– И все-таки мы задавали не те вопросы, Чарли. Инспектор издал сухой смешок.
– Правильный вопрос задать сложнее, чем найти ответ, старик. Почитай «Автостопом по Галактике», там так и написано. И не расстраивайся по этому поводу.
Купер, который в последнее время старался восполнить пробелы в литературном образовании, достал блокнот и записал название. По крайней мере эта книга должна читаться легче, чем «Отелло», которого он пытался осилить в настоящий момент. Сержант засунул карандаш обратно в карман и передал Чарли свой разговор с подрядчиком.
– В первый раз они вели переговоры шесть долгих недель, пока не сошлись в цене. Судя по всему, миссис Гиллеспи была асом в деле телефонных переговоров и не уступала, пока не добивалась своего. Бедный старик, – произнес детектив с чувством. – Орлофф, должно быть, решил, что пора действовать, когда увидел, что история повторяется. И благодаря Матильде это было несложно. Потребовалось лишь напечатать письмо и отправить его на следующий день по почте. Говард утверждает, что его фирма сразу же потеряла интерес к участку, так как они ей ясно дали понять, что при нынешнем положении дел на рынке недвижимости просто не могут предложить лучшую цену.
Чарли взял письмо и внимательно его прочел.
– На столе в гостиной стояла переносная печатная машинка, – вспомнил он. – Давай отправим ребят, чтобы они быстренько сравнили шрифт. Дункан приложил все усилия, чтобы подделать подпись, и при этом наверняка забыл, что у машинок тоже есть свои характерные особенности.
– Он не мог так упростить нам задачу. Но, как оказалось, мог.
– «Дункану Джеремайе Орлоффу официально предъявляется обвинение в убийстве Матильды Верил Гиллеспи... В субботу, шестого ноября... – монотонно читал дежурный офицер, не производя особого впечатления на Купера, который знал все формулировки наизусть. Вместо этого его мысли обратились к пожилой женщине, которой пустили кровь и надели на голову ржавый каркас. Ему стало жаль, что он не был знаком с ней. Несмотря на все ее грехи, это все равно было бы честью. – Просьба о залоге отклонена ввиду серьезности предъявленных обвинений. Магистрат настаивает на немедленном заключении под стражу».
Купер взглянул на Дункана Орлоффа, только когда тот ударил своими маленькими толстыми руками себя в грудь и разразился слезами. Это не его вина, причитал он, это вина Матильды. Матильда виновата во всем. Он больной человек. Что станет без него с Вайолет?
– Крушение гиганта, – шепнул дежурный офицер Куперу, слушая прерывистые рыдания.
Детектив нахмурился.
– Она заслуживала лучшего, – сказал он Дункану. – Ее должен был убить смелый человек, а не трус. Кто дал тебе право разыгрывать из себя Бога и распоряжаться ее жизнью?
– Смелому человеку не потребовалось бы убивать Матильду, сержант Купер. – Орлофф поднял глаза на полицейского. – Не смелость нужна была, чтобы убить ее, а страх.
– Страх перед несколькими домами в вашем саду, мистер Орлофф?
Дункан покачал головой.
– Я такой, каков я есть, – он поднес дрожащие руки к лицу, – и это она сделала меня таким. Я провел всю свою взрослую жизнь, избегая женщины, на которой женился, и постоянно мечтая о той, которая никогда не была моей. Нельзя прожить сорок лет в аду и не сломаться.
– Поэтому вы вернулись в Фонтвилль, чтобы возродить свои фантазии?
– Вы не можете их контролировать, сержант. Это они контролируют вас.
– Но вы вернулись пять лет назад.
– Знаете, я ничего у нее не просил. Может, только несколько общих воспоминаний. Хотя бы мира. Через сорок лет я многого и не ожидал.
Купер с любопытством смотрел на него.
– Вы сказали, что убили ее из страха. Об этих фантазиях вы говорите? Вы так боялись Матильду, что смогли заставить себя убить ее?
– Я представлял, как занимаюсь с ней любовью, – прошептал он.
– С Матильдой?
– Конечно. Я никогда не занимался любовью с Вайолет. Я не мог.
«О Боже, – подумал Купер с отвращением. – Неужели у этого человека нет ни капли сострадания к своей бедной жене?»
– Не могли или не хотели, мистер Орлофф? Тут есть разница.
– Не мог, – произнес он еле слышно. – Матильда делала некоторые вещи, – Дункан дрожал словно одержимый, – которые оскорбляли Вайолет. Так что для нас обоих было удобнее, если я платил за то, что мне требовалось.
Купер поймал взгляд дежурного офицера из-за головы Дункана и цинично улыбнулся.
– Вы этим намерены оправдать свои действия? Вы убили Матильду Гиллеспи за то, что она дала вам вкусить от запретного плода, который впоследствии могли предоставить только проститутки?
Из влажных губ Дункана вырвался прерывистый вздох.
– У вас никогда не было причин бояться ее, сержант. Она не владела вами, потому что не знала ваших тайн. – Он грустно смотрел на Купера. – Разумеется, вы догадались, что, когда мы покупали боковой коттедж, наш юрист обнаружил разрешение на дальнейшее строительство на земле «Кедрового дома». Да только мы все равно купили жилье, так как Матильда согласилась включить в договор условие, по которому у нас было право вето на любые дальнейшие решения по данному вопросу. – Он усмехнулся. – Я виню себя, потому что знал ее намного лучше, чем моя бедная жена. Этот договор стоил меньше, чем бумага, на которой он был написан. Ей пришлось рассказать мне о соглашении с Говардом, потому что на окончательном документе требовалась моя подпись. Но когда я заявил, что мы с Вайолет будем возражать против плана, по которому ближайший дом будет стоять в десяти ярдах от нашей задней стены, она рассмеялась мне в лицо. «Не глупи, Дункан. Ты разве забыл, сколько я о тебе знаю?»
