Явившиеся в пять часов пополудни Бурдо и Рабуин разбудили комиссара. Открыв глаза, он не сразу пришел в себя после тревожного, наполненного странными видениями сна. Он видел, как какой-то человек рукой, оканчивающейся серебряным протезом, приводил в движение автомат, похожий на куклу Вокансона, а другой рукой душил марионетку, как две капли воды похожую на юную королеву. В ужасе он задергался, пытаясь вмешаться, но какая-то сила удерживала его на месте, словно парализованного.
— У нас новости, — провозгласил Бурдо, — да еще какие! И притом отовсюду!
— Однако вы припозднились, — заметил Николя, пробудившись окончательно. — Я уже отчаялся!
— Итак, приготовьтесь: уверен, разочарования не наступит. Нам удалось подобрать парочку колосков, из которых мы получим муку, позволяющую нам основательно продвинуть дело.
— Не томите меня. Ожидание и кисленькое вино папаши Мари погрузили меня в сон, похожий на летаргический, и вдобавок полный кошмаров. Правда, таким образом мне удалось скоротать время. Я вас слушаю.
— Ваша рана на голове начала рубцеваться, от этого вам и снятся кошмары. Итак, вот что мы узнали. Хотя кому-то наш Рабуин и может показаться нескладным, он вполне хорош собой, а потому ему нередко удается сочетать приятное с полезным. Девица Жосс, пикантная брюнеточка со смазливой мордашкой, более известная под прозвищем Руссильонка, прониклась к нашему агенту сердечной склонностью и усиленно старается его охмурить, так что, ежели бы он согласился, он бы давно стал ее постоянным дружком.
Покраснев, Рабуин опустил голову.
— Короче говоря, — продолжил Бурдо, — девица многое видит и многое подмечает, только уж очень она болтлива и выкладывает все как на духу. Она рассказала нашему бесценному агенту, что ее совесть все больше и больше возмущается тем, что происходит на галантных вечеринках, устраиваемых… кем бы вы думали?
— Маркизом де Шамбона?
— А вот нет. Неким молодым человеком, коего она подробно описала Рабуину. Впрочем, сейчас он вам сам все расскажет.
— Судя по описанию, этим молодым человеком вполне может быть Ансельм Витри, но, принимая во внимание, что вы нашли труп этого Ансельма, речь, скорее всего, идет об Эде Дюшамплане.
— А почему эта девица стала протестовать против вечеров, участие в которых входит в обычный круг ее занятий?
— Будучи особой весьма достойной, она больше не может терпеть те низости и мерзости, что там творятся. К тому же одна из ее товарок недавно подцепила там страшную болезнь, ну, из тех, которые не подхватишь в монастыре, ни в женском, ни в мужском. И наша девица решила, что больше этим грязным развратникам она даже руки не подаст. Сегодня вечером ее пригласили вновь, но она намерена отказаться.
— Все это прекрасно, — произнес Николя, — но каким образом мы можем воспользоваться этими сведениями? Где, когда и как?
— Надобно вам сказать, господин Николя, — подал голос Рабуин, — ее болтовня имела существенное подкрепление, а проще говоря, она дала мне несколько ключей от потайных дверей — ежели с ней случится что-нибудь дурное. Она также хотела получить какую-нибудь гарантию.
— Теперь понимаю. Ну а дальше?
— Фиакр должен забрать ее на углу улицы Вьей-Тюильри и пассажа Манеж в десять часов вечера. Куда ее повезут, она не знает. Прежде речь шла о частных домах и тайных убежищах в катакомбах. Но она считает, что приглашали ее не каждый раз.
— Так почему же она все же согласилась?
— Я убедил ее.
— Каким образом? — спросил Бурдо.
— Пообещал ей нашу поддержку и защиту. Она девушка благоразумная и сумела накопить немного денег. Родом из Бордо, она хочет вернуться к себе на родину и заняться честным ремеслом.
— Что ж, — задумчиво произнес Николя, — в этом мы ей поможем. А больше никого, кто хотел бы помочь нам?
— Никого. Зато мы знаем, что на сегодняшнее сборище все должны явиться в масках, а при входе предъявить надорванную посредине карту с тузом червей. Следовательно, один из наших вполне смог бы туда проникнуть.
Взяв лист бумаги, Николя, не прерывая разговора, принялся что-то писать.
— Соберите всех наших агентов и осведомителей. Предупредите караулы и городскую стражу. Сосредоточьте основные силы наблюдателей вокруг каменоломен, что возле обсерватории; необходимо также отследить любые подозрительные передвижения карет. Предупреждаю, сделать это нелегко. Возможно, эти люди не пользуются официальным входом в каменоломни, ибо, как известно, в некоторых частных домах, где есть погреба, на наше несчастье, имеются подземные ходы. Вспомните, Пьер, подземелье дома Лардена на улице Блан-Манто. Не забудьте отправить людей на Монпарнас…
— Там ведется постоянное наблюдение, — ответил Бурдо.
— Надобно следить за подступами к особняку Сен-Флорантен. Если министр снова выедет из дома и по дороге отпустит экипаж, мы обязаны во что бы то ни стало проследить, куда он отправится. Я хочу знать цель его ночных вылазок, которые он упорно хранит в тайне. В Шатле должны быть наготове несколько фиакров и хорошая лошадь для меня. Никаких строптивых кобыл, выберите лошадь добродушную и покладистую, ибо мне будет необходимо остаться незамеченным.
— Полагаю, вы не намерены участвовать в этом деле лично, — полувопросительно произнес Бурдо, и в голосе его прозвучало неприкрытое волнение.
— Разумеется, намерен.
— Но это безумие! По крайней мере, позвольте мне сопровождать вас.
— Нет, дорогой Пьер, вы останетесь в Шатле руководить операцией. Зная, что вы на месте, я буду уверен, что все пройдет так, как я рассчитал.
— Следовательно, если я правильно вас понял, вы хотите тайно проникнуть на вечеринку, куда нас приведет Руссильонка? Но вас немедленно узнают, и последствия, как вы понимаете… Вы слишком известная личность.
— Аргумент неубедительный. Я буду в маске и вооружен. Найдите мне карту с тузом червей и широкий черный плащ с высоким воротником. Я загримируюсь, притворюсь молодящимся старикашкой, натяну светлый парик и наложу на лицо толстый слой белил и румян.
— Хорошо, я немедленно займусь приготовлениями. Но я нисколько не одобряю ваш рискованный план. Откуда вы тронетесь в путь?
— Разумеется, с улицы Вьей Тюильри, где Руссильонке назначили свидание. Иначе я могу не успеть вовремя… Итак, лошадь для меня и для второго всадника, который будет следовать за мной на расстоянии, а потом заберет мою лошадь и отведет ее в конюшню. Третий всадник останется в резерве, готовый либо отвезти записку, либо оказать помощь. В его обязанности также входит…
— Вторым всадником буду я, даже не сопротивляйтесь, — решительным тоном прервал его Бурдо.
— И речи быть не может!
— Напротив, так и должно быть: надеюсь, что взываю к человеку разумному. Сами посудите, сколько времени понадобится, чтобы сообщить мне, куда вы поехали. Потом дорога туда, дорога обратно…
