не просто…
— Да, — отвечаю я, прерывая его. — Я действительно люблю ее. И я никогда не хотел, чтобы это произошло таким образом. Ты ведь знаешь это, верно?
— Да.
Затем я готовлюсь к самой трудной части.
— И ты понимаешь, что я не собираюсь прекращать встречаться с ней? Я должен был сказать тебе раньше, и мне никогда не следовало вести себя так, будто это ничего не значит, но я действительно боялся снова потерять тебя.
Он сглатывает и смотрит себе под ноги, и меня впервые поражает, что мой сын теперь действительно мужчина. Он больше не ребенок, не тот долговязый подросток, которого я помню, и не тот маленький ребенок, который смотрел на меня снизу вверх, как будто я подвесил луну на небо. Бо такой же мужчина, как и я, и мне давно пора перестать обращаться с ним как с ребенком.
— Я все еще думаю, что это чертовски странно, — ворчит он, и мне приходится отвести взгляд, чтобы удержаться от смеха.
— И я не знаю, смогу ли я действительно смириться с этим, по крайней мере, какое-то время. Но… она, кажется, счастлива с тобой — чертовски счастливее, чем была со мной.
Я стараюсь не слишком волноваться или испытывать облегчение, потому что это маленький шаг, но в то же время важный, и этого более чем достаточно. Он не кричит на меня, не обзывает и не угрожает никогда больше со мной не разговаривать. Поэтому я молчу, пока он продолжает.
— На самом деле мне это не нравится… Я не собираюсь лгать и говорить, другое.
— Все в порядке, — быстро отвечаю я.
— Но… спасибо, что заступился за нее.
— Конечно.
— Спасибо, что заступился за меня, — отвечаю я с полуулыбкой.
Неловкое молчание пронизывает пространство между нами. И, кажется, проходят часы, прежде чем он, наконец, поднимает глаза и смотрит мне в глаза так, как я хотел. Того факта, что он не уходит и не посылает меня на хуй, достаточно, чтобы дать мне понять, что у нас все будет хорошо.
— Все еще хочешь сходить за выпивкой? — Спрашиваю я, кивая в сторону машины.
Он поджимает губы и кивает.
— Черт возьми, да.
Я готов сесть в свою машину и уехать. К чему я не готов, так это к тому, что мой сын делает три шага, чтобы сократить расстояние между нами и порывисто заключить меня в объятия.
Хотел бы я это запомнить, и, черт возьми, я стараюсь. Прошло так много времени с тех пор, как он по-настоящему обнимал меня, что я хочу, чтобы время остановилось на мгновение и позволило мне насладиться этим.
Слишком скоро он отстраняется.
— Ладно, поехали.
Затем он забирается на пассажирское сиденье, оставляя меня ошеломленным.
Бо предстоит пройти долгий путь, и мы, возможно, никогда не сойдемся во мнениях по поводу клуба или моих отношений с Шарлоттой, но он все еще мой сын, и я не собираюсь позволять ему так легко уйти.
ПРАВИЛО № 38: ИНОГДА СЛОВА НЕ НУЖНЫ
Шарли
Когда я вхожу внутрь, моя сестра и мама сидят на диване. Вокруг носа и щек Софи появились красные пятна, верный признак того, что она плакала.
— О, Софи, прости, — говорю я, опускаясь на диван рядом с ней.
Сейчас только час дня, а сегодняшний день уже выдался утомительным. Нам еще так много нужно переварить. Какой-то подонок рассказал моему отцу обо мне в клубе. Мои мама и папа оба знают об Эмерсоне, клубе и обо мне, выставленной на аукцион, — вставьте унижение.
И главным событием дня должен был стать Эмерсон Грант, признавшийся мне в любви перед всеми. Довольно трудно заботиться о других вещах, когда это снова и снова прокручивается у меня в голове.
— Все в порядке, — бормочет моя сестра, кладя голову мне на плечо.
— Надеюсь, ты не сердишься, что я позвонила Эмерсону.
Я поднимаю голову и удивленно смотрю на нее.
— Сумасшедшая? Нет, конечно, нет. Ты поступила правильно.
— Ты видела, как он прижал папу к стене? — Спрашивает она, пряча улыбку и зажимая губы пальцами.
Мы с мамой обе смеемся.
— Это было довольно круто, — говорит мама.
— Прости, что не сказала тебе…
Добавляю я, в основном для мамы, поскольку Софи вроде как сама во всем разобралась. И я думаю, что этот разговор может быть более подходящим наедине, но мне нравится идея, что у нас нет секретов друг от друга. По крайней мере, больше нет.
Моя мама гладит меня по колену и говорит:
— Все в порядке, милая. Не то чтобы я не могла сказать, сколько ему было лет. У меня были свои подозрения, но я доверяю тебе, Шарли. Ты сильная, умная девочка, и я знаю, что ты можешь позаботиться о себе.
Эмоции комом встают у меня в горле, когда я заставляю себя сглотнуть и не заплакать.
— Спасибо, мам.
Затем она взъерошивает волосы моей сестры.
— И никто из вас не должен видеть его или сталкиваться с ним лицом к лицу, пока вы не будете готовы. Мне жаль, что он напугал вас.
— Все в порядке, — бормочет Софи.
— Кто-нибудь еще в настроении для пижам и фильмов? Я думаю, нам нужна ленивая суббота.
— Ты единственная, кто все еще в пижаме, — говорит Софи со смехом.
— Так что иди, надень свою. Я включу по телевизору Дисней, а мама приготовит закуски.
— Звучит заманчиво, — отвечает мама, вскакивая и направляясь на кухню.
Схватив одеяла из корзины, я сворачиваюсь калачиком рядом с сестрой, а мама — напротив, и следующие несколько часов мы избегаем реальности, подпевая наши любимые песни из фильмов о принцессах и пытаясь забыть о сегодняшнем дне и всей его драме.
Как бы сильно я ни хотела просто принять душ и отправиться прямиком к Эмерсону, мне нужно просто побыть какое-то время со своей семьей. Мне нужно знать, что с ними все в порядке.
Примерно в середине второго фильма раздается стук во входную дверь. Я оглядываюсь и вижу сквозь занавески лохматые каштановые волосы Бо.
Я испускаю тяжелый вздох. Если он здесь для того, чтобы наорать на меня или еще раз поговорить об этом, то я действительно не в настроении.
— Я поговорю с ним, — говорю я, со вздохом вставая.
— Не принимай его дерьмо, — говорит моя сестра с лучезарной улыбкой, и у моей матери отвисает челюсть.
— Софи! Следи за своим языком.
Я все еще улыбаюсь, когда открываю дверь. Бо смотрит на свои ноги, прежде чем поднять голову и посмотреть на меня.
— Привет, — приветствую я
