запястье и завожу руку за спину, прижимая ее к себе.
— Какого хрена ты творишь, чокнутая?
— Нет, какого хрена творишь ты, Эванс!? — шипит она, безуспешно вырываясь.
Смотрю в ее взбешенные глаза, затем на приоткрытые губы… Взгляд снова ползет вверх и метается по сердитому лицу. Губы… Глаза… Губы… Черт… Наклоняюсь, но быстро беру себя в руки и отстраняюсь, встречая удивленное выражение и поднятые брови. Достаю из кармана «Lucky Strike» и облокачиваюсь о бампер, затягиваясь сигаретным дымом, и задумчиво взираю на звездное небо. Джи становится рядом и берет сигарету, делая затяжку. Морщусь, но воздерживаюсь от очередной колкости.
— Выслушаешь? — спрашиваю, сбрасывая пепел, и мельком смотрю на девушку.
— У меня же нет выбора, — с легкой иронией произносит она.
— В тот день я совершил одну ошибку — не остановил тебя. Я приехал на следующий день, чтобы мы могли спокойно поговорить, решить как-то проблему, но твой отец сказал, что ты не хочешь меня видеть, — вспоминаю его слова «оставить Джи в покое» и вздыхаю. — Потом я узнал, что ты улетела вместе с ним из Эдмонтона, а у нас уже был рейс в Лос-Анджелес.
Смотрю на ее опущенную голову и сжатые кулаки, продолжая:
— Все могло сложиться иначе, Джи, требовалось только найти компромисс, но тогда мы оба поступили опрометчиво и необдуманно.
— Легко теперь об этом говорить, спустя столько лет, — тихо произносит девушка, заправляя за ухо светлые пряди. — Но все так, как есть… Ты добился, чего хотел, Син. Ты знаменит, а музыка «Потерянного поколения» нашла своего слушателя. Ты счастлив?
— Лишь наполовину, — шепчу, встречая ее округлившиеся глаза. — Что?
— Н-ничего… — бормочет озадачено Джи, хмурясь и прикусывая губу.
— Прозвучит, возможно, банально и сентиментально, но я считал, если это настоящая любовь, она перетерпит все преграды и препятствия. Я никогда не пытался тебя кем-то заменить…
— О, только не говори, что ни с кем не спал за три года и хранил верность, — с сарказмом произносит она, отталкиваясь и становясь в позу передо мной.
— Спал, — хмыкаю, разглядывая Джи в лунном свете, а в голове проносится мысль, что она стала еще прекраснее, еще притягательнее. — Но они не имели для меня значения. Трахаться и заниматься любовью — разные понятия, Джинет. Я это делал, чтобы снять напряжение, расслабиться. Занимался любовью я только с одной девушкой.
Наши взгляды переплетаются, и какое-то время мы стоим, смотрим друг на друга, не отводя глаз.
— Понятно, — наконец прерывает молчание Джи.
— Понятно? — насмешливо переспрашиваю.
— Да, — она пожимает плечами и делает глубокий вздох, прикрывая глаза. — Я тебя выслушала…
— Но ты ничего не сказала, — недовольно перебиваю, запуская руки в карманы.
— Что я должна сказать?
— Что подумаешь.
— О чем?
— О нас, — уверено говорю, впиваясь в ее переливающиеся в свете луны глаза.
— Син… — сдавленно произносит Джи.
— Скажи, что подумаешь, Джи. Я не хочу давить на тебя, я все понимаю.
— Я не знаю, — она качает растеряно головой и отворачивается. — Отвезешь домой?
— Домой к твоему парню в Санта-Монику? — спрашиваю с презрением, обходя машину и устраиваясь на водительском сиденье.
Джи молча сжимает губы, игнорируя сарказм. Включаю тихо радио, находя канал с рок-музыкой, и завожу мотор.
— Значит, твой дебют не удался? — стараюсь разрядить обстановку.
— Да, я облажалась, и скорее всего завтра меня ждет разговор с боссом, — хмыкает Джи, но она не кажется расстроенной.
— И как тебе шоу-бизнес?
— Дерьмо.
Смеюсь и мельком смотрю на ее задумчивое лицо.
— Да, согласен, отстой. Но если откинуть всю хрень и делать то, что любишь, не все так плохо.
— Наверное, мне сложно что-то сказать, потому что я в это вляпалась сравнительно недавно.
— Точнее, тебя в это втянули, Джинет, — язвительно поправляю ее, слыша в ответ тяжелый вздох, и улыбаюсь.
Через двадцать минут внедорожник тормозит возле современного коттеджа, а издалека доносится шум разбивающихся о песок волн. Заглушаю мотор и смотрю на пальцы, сжимающие руль.
— Спасибо, Син, — произносит тихо Джи, и наши глаза встречаются.
— Почему твой парень не пришел на дебют? — зачем-то спрашиваю, видя, как она мрачнеет.
— Это важно?
— Нет, я рад, что он пропустил такое событие и оставил свою девушку одну, — говорю с сарказмом, ловлю недовольный взгляд и выгибаю бровь.
— Ладно, мне пора идти, — бормочет Джи, отстегивая ремень безопасности.
— Конечно. Набери Оззи, он переживает за свою сестру, — говорю ей вслед.
Девушка поворачивается и слабо улыбается, кивая согласно головой.
— Хорошо, — она собирается добавить что-то еще, но передумывает и неловко произносит: — Пока.
— До встречи, Джинет, — улыбаюсь уголком губ, провожая ее задумчивым взглядом. Девушка скрывается в здании, и через несколько минут на одном из этажей в окнах загорается свет.
Вслушиваюсь в слова песни «The Scientist» группы Coldplay, тихо льющейся из колонок, и подпеваю:
— Никто не говорил, что будет легко. О, такая досада, что мы расстаёмся. Никто не говорил, что будет легко, никто никогда не говорил, что будет так тяжело. О, верни меня к началу…
«Я тебя верну, Джи… И больше не отпущу, потому что не хочу быть счастливым лишь наполовину».
Глава 37
Я животное, ты животное. Ты знаешь, ты знаешь меня. Мне нравится быть под кайфом. И чувствовать себя недооценённым. Мне нравится быть испорченным. Мне нравится забываться. Быть малость истощённым. Мне нравится, когда я возбуждён. Ты знаешь, ты знаешь меня…
MISSIO «Animal»
Джи
Заходящее солнце окрашивало небосвод во весь спектр цветов от лилового до ярко-алого. Последние лучики купались в кристально-чистой воде, которая сейчас напоминала жидкую лаву. Волны мягко приходили и отступали, слизывая с песка следы, оставшиеся после меня. Это место — глоток свежего воздуха, маленький личный мирок, где я могла скрыться и побыть наедине со своими мыслями.
Закрытый пляж недалеко от коттеджа Килла в Санта-Монике, чем-то напоминал пляж на берегу Норт-Саскачевана в родном Эдмонтоне. Здесь я ощущала душевное равновесие, которого не хватало в последнее время. Съемки, репетиции, непрерывные тусовки, интервью, папарацци очень выматывали. Приходя сюда, расшатанные нервы и угнетенное состояние, в котором я пребывала 24/7, находили долгожданное умиротворение и спокойствие. Иногда я выбиралась сюда по ночам или на рассвете и долго-долго смотрела на океан. Он всегда был разным, сменяя оттенки от угрюмо-черного до нежно-лазурного с наступлением рассвета.
Я обхватила ноги и положила голову на коленки, наблюдая, как солнце скатывается за горизонт, и на небосклоне появляются размытые очертания месяца. Несмотря на то, что уже конец ноября, в воздухе это вовсе не ощущалось — в Лос-Анджелесе температура практически никогда не менялась.
Интересно, а какая погода
