Книга Дикари - Шеридан Энн

Я глубже проникаю в ее попку, и мне нравится, как она оживает под моими прикосновениями. Черт возьми, я не думал, что какая-либо женщина способна отдавать больше энергии, чем она уже отдает, но Шейн продолжает меня удивлять. Она взлетает, как гребаная ракета, крепче сжимая мой член, двигаясь вверх и вниз.

Она наклоняется вперед, задевая меня своим клитором.

— О, черт, — вскрикивает она, запрокидывая голову и низко постанывая. Я отчаянно хочу всадить свой заряд глубоко в ее жаждущую киску, но я ни за что не собираюсь портить шоу. Я продержусь столько, сколько ей нужно, даже если это убьет меня.

Она берет меня глубже, жестче и быстрее, и мои пальцы впиваются в ее кремовую кожу.

— Черт, Роман, — вскрикивает она. — Я сейчас кончу.

Чертовски вовремя. Не могу дождаться, когда почувствую, как она взорвется вокруг меня.

Я толкаюсь в нее, входя еще глубже, прежде чем провести языком по ее соску. Она стонет, ее глаза прикрываются, когда она насаживается еще немного, желая всего, что может получить, и, черт возьми, я не виню ее. Я заставлял ее ждать так чертовски долго.

Ее рука сжимается вокруг моей шеи, когда я притягиваю ее ближе, наши тела трутся друг о друга, пока она двигается, а когда она подается бедрами вперед и ее маленький сладкий клитор задевает меня, ее тело разрывается в диком спазме.

— Чееееерт, — стонет она, ее киска сжимается и бьется в конвульсиях вокруг меня, разлетаясь на миллион измученных маленьких кусочков. Она запрокидывает голову, ее глаза прикрываются, хватка на мне крепнет, и, черт возьми, я позволяю себе кончить, жестко входя в ее тугое влагалище, изливая все до последней капли глубоко в нее.

— Твою мать, императрица, — выдыхаю я, пытаясь отдышаться. Я трахался с самыми разными женщинами в миллионе разных поз, но ничто даже близко не сравнится с тем, как она только что заставила меня кончить.

Ее тело медленно начинает расслабляться, когда она прижимается ко мне, тяжело дыша, в то время как ее киска продолжает сокращаться.

— О Боже мой, — бормочет она, ее губы скользят по моему плечу, и я снова обвиваю рукой ее тело, прижимая ее ближе и не давая ей стечь измученной лужицей на матрас. — Это… черт.

Она замолкает, у нее нет сил закончить предложение, и я улыбаюсь, зная, что только что обрел свою вечность.

Шейн выдерживает паузу, медленно восстанавливая свою энергию, и только когда она начинает извиваться на мне, я поднимаю ее подбородок со своего плеча и ловлю ее губы своими.

— Надеюсь, ты еще не закончила, — говорю я ей, отстраняясь от нашего нежного поцелуя, прежде чем опустить ее на матрас и нависнуть над ее истощенным телом. — Потому что я хочу десерт.

Она втягивает воздух, когда я облизываю губы, и, не теряя ни секунды, я скольжу вниз по ее телу, раздвигаю эти прекрасные бедра и, наконец, накрываю губами ее сладкую маленькую щелку.

30

Шейн

У меня дрожат колени, когда я в недоумении добираюсь до своей личной ванной комнаты. Конечно, мне привиделись последние два часа. Все это должно быть в моей голове.

Роман. Блядь. ДеАнджелис.

Святоооое дерьмо.

Я знала, что это будет хорошо, но, черт возьми, ему пришлось потратить много времени и сил, чтобы наверстать упущенное, и он наверстал! Я была с ним несколько раз, но это было либо вместе с мальчиками, либо основательная взбучка с единственной целью прочистить ему мозги. Эмоции всегда уходили на второй план, но то, что мы только что сделали… это было совсем другое. Это что-то значило, и это было именно то, на что я надеялась.

Роман ДеАнджелис наконец раскололся и признал то, что мы оба знали с самого начала: он безумно влюблен в меня, и я не хотела бы, чтобы было по-другому. Он отталкивал меня с самого первого дня, но каждый раз это только укрепляло связь между нами. Теперь единственная проблема — заставить меня признать то же самое.

Я знаю, что чувства есть, такие же как к Леви и Маркусу, но на самом деле произнести это вслух страшно. Может быть, парни все-таки намного сильнее меня. Но, честно говоря, эти три маленьких слова, возможно, и вырвались у Маркуса, но в тот момент, моя спина была прижата к двери маленькой кладовой, и меня нельзя винить за словесный понос, который вырвался у меня в ответ после такого тщательного траха.

Закрывая за собой дверь ванной, я захожу в душ, наклоняюсь и включаю струю на полную мощность, давая себе минуту, чтобы осознать все, что только что произошло.

Означает ли это, что мы с Романом теперь вместе? Я почти уверена, что это так, но когда правила устанавливает такой человек, как Роман ДеАнджелис, никогда нельзя быть уверенной на сто процентов. Все, что я знаю, это то, что в тот момент, когда он вошел в мою комнату и заглянул мне в глаза, я поняла, что время пришло. И, черт возьми, это время давно пришло.

Тихий вздох срывается с моих губ, когда я вхожу прямо под воду, слишком отвлеченная Романом, чтобы сначала проверить температуру. Вода быстро нагревается, и я снова погружаюсь в нее, подставляя голову под горячие брызги. Я вся покрыта слоем пота, и после двух часов жаркого, требовательного траха этот душ похож на сверкающую, ярко-красную вишенку на торте.

Смыв шампунь с волос, я беру мыло и намыливаю его между ладонями, и как раз в тот момент, когда я собираюсь нанести его на тело, раздается тихий стук в дверь, прежде чем она распахивается.

— Я собираюсь что-нибудь приготовить на ужин, — говорит он. — У тебя тут все в порядке?

Его глаза темнеют, когда он наблюдает, как мои руки блуждают по телу, размазывая мыло по каждому дюйму кожи.

— Я более чем в порядке, — говорю я ему, мой тон понижается при одном воспоминании о том, как его толстый член толкается глубоко внутри меня, а его губы путешествуют по моему горлу, но его язык определенно был лучшим сегодня. У этого человека есть навыки, о которых большинство могло бы только мечтать. — Все в порядке, если только тебе что-то не нужно…

Низкий стон вырывается из глубины его груди, когда моя мыльная рука скользит все ниже и ниже по моему телу.

— Блядь, — бормочет он, с трудом сглатывая, загипнотизированный моими движениями. Он поправляет свой член в штанах, и