возлюбленной. Это твоя кровь, девочка?
Его взгляд обратился ко мне. Черные звериные глаза. Черная аура, которую я видела и чувствовала всей кожей, от которой у меня волосы дыбом вставали, и против воли хотелось согнуть спину, броситься лицом в грязь, что все больше походила на сырое мясо, и не поднимать глаза, пока он не прикажет. Какая… сила…
– Я тебе не «девочка», – прохрипела я, удивляясь наглости в своем голосе.
Наместник, вернее то, что заняло его тело, поднял взгляд. Он шагнул вперед, и в ту же секунду пространство вокруг нас вновь исказилось. Мрак, как густая черная дымка, окутал все, и я почувствовала, как реальность колеблется, словно ткацкий станок под искусной рукой.
Я ощутила дыхание на своем лице. Наместник склонился надо мной – фигура из мрака во мраке, и все, что я могла рассмотреть, – это блеск в черных бусинках его глаз.
– Госпожа Рочи… – его пальцы сжали мой подбородок, у меня захрустели кости, и я застонала. – Ты – часть меня, ты с самого начала была предназначена для этого. Ты пробудила меня. Спасибо тебе за это. Теперь стань частью моей тьмы. Будь моей. Не совершай ошибок прошлого.
– Убери от нее свои лапы, тварь, – хрипло пролаял Джуро, и в этой тьме появилось первое пламя.
Гигантский лис с девятью хвостами из пламени поднялся на лапы и глухо зарычал. От его вида у меня заслезились глаза. От его света. От того, что он жив.
– Ах. Сторожевой песик. Ты верно исполнял свои обязанности, охраняя мою усыпальницу. Теперь ты свободен.
Бог-Ворон взмахнул крылом, и от мощного потока ветра я отлетела в сторону, но Джуро остался стоять, наклонив голову и поднимая лохматый загривок. Наместник усмехнулся. Темнота его власти сжимала пространство вокруг. Я ощутила, как его влияние проникает в каждый уголок леса, словно леденящий холод.
– Ты не можешь сопротивляться силе, которую ты сама разбудила, – пророкотал Ворон в мою сторону. Я увидела, что сквозь кожу на лице Наместника пробиваются черные перья. – Ты сделала выбор, и теперь пришло время расплаты.
Джуро, пылая светом, двинулся вперед, его хвосты полыхнули синим, рыжим, алым. Он был стражем, готовым защитить свой дом. Он клацнул пастью, но Ворон быстро и мягко хлопнул крыльями, перемещаясь в сторону.
– Ты не победишь, – грозно зарычал Джуро. – Этот лес принадлежит мне, а не темному ворону, что пришел разрушить его.
Бог-Ворон не ответил. Вместо этого он развернул свои крылья, создавая вихрь тьмы, бросившийся в лиса, но Джуро не дрогнул, он пошел в атаку. Его хвосты сверкнули – огненные плети. Но Ворон лишь засмеялся, и от одного его хохота меня заполнили страх и отчаяние.
– Зачем нам бороться? – пропел Ворон, легкими скачками и взмахами крыльев отдаляясь от него. – Ты сторожил мой сон, и я благодарен тебе. Я неплохо вздремнул! Сколько прошло? Тысяча, две тысячи лет? Я одарю тебя за службу…
Джуро ответил глухим рокотом, прижал уши. Он крался и остановился, когда Ворон постучал себя по губам и поднял вверх палец, сказав имя:
– Аюми. Хочешь, я верну твою возлюбленную? Мы встречались там, в Океане. Она так тосковала по своему лису. И его губам. И тому фокусу с хвостом, что ты вытворял, хе-хе…
Аюми. Аюми. Где я слышала это имя? Его возлюбленная? Я взвилась и повернулась, с изумлением замечая, что слова Ворона влияют на моего лиса. Он наклонил голову к плечу человеческим жестом, шагнул назад. Его хвосты опустились, поджались.
Я поднялась на ноги, придвинулась вперед, но Джуро даже не смотрел на меня.
– Ты… можешь?
– Конечно. Конечно! Для меня это ничего не стоит, веришь? Я просто возьму ее душу и дам новое пристанище. И вы будете вместе, будто ничего не было. А? Как тебе?
Джуро размышлял. Он размышлял! Боль разорвала на куски мое сердце.
– Джуро, – прошептала я, и лис обернулся на мой голос, будто впервые меня заметил, впервые услышал. – Нет… Джуро, борись! Это Бог-Ворон! Он поглотит все… Ты должен!.. Не верь ему!
– Тише, тише, тише, душа моя, – усмехнулся Ворон. – Аюми предназначена ему. А ты – мне.
– Нет! – закричала я, бросаясь вперед, встала между ними. – Этому не бывать! Джуро, – я устремила в него горящий обидой и яростью взгляд. – Борись! Я люблю тебя! Мы справимся! Он лжет! Лжет! Я люблю тебя! Люблю! Мы справимся со всем!
– Идиотка, такая же, как ее бабка, – скорбно вздохнул Бог-Ворон. Небрежно его гигантское крыло откинуло меня в сторону на мокрый от крови мох. Я покатилась по земле, пока не ударилась спиной о корень, и воздух выскользнул из меня.
«Большая ошибка».
– НЕ ТРОЖЬ ЕЕ!
Битва разгорелась снова, и вихрь темноты поглощал свет. Я чувствовала свое бессилие как никогда прежде. Я не могла подняться. Кажется, я приложилась о землю головой, и теперь все плыло перед глазами. Было темно. От ярких вспышек в черноте и удара раскалывался череп.
Соль, лишенная магии, не могла повлиять на исход сражения. Если бы я была быстрее, если бы не сомневалась, я могла бы стать ёкаем, и помочь, но… Но у меня ничего не было.
Вдруг моя ладонь нашла рукоять чьего-то клинка.
…Бросают тут всякие, когда умирают…
Катана. Длинная, но легкая. Я сжала узкую рукоять.
Джуро продолжал сражаться, несмотря на каждый удар, отбрасывающий его назад. Со звериной ловкостью он метнулся вперед, увернувшись от мощных ударов крыльями. Каждый щелчок хвоста-плети создавал ослепительные вспышки, и тьма начала отступать, как перед восходящим солнцем. С каждым мгновением свет лиса становился ярче, и тьма рассеивалась, не в силах сопротивляться.
«Бог-Ворон еще не столь силен. Он как новорожденный в этом мире. Мы сможем! Давай, Соль. Я с тобой».
Я поднялась, пытаясь уличить нужный момент. В какой-то миг лис смог подобраться, вонзить клыки в темное крыло Бога-Ворона, по-собачьи затрепал его, и Ворон завопил совсем по-человечески, изогнувшись и замерев от боли.
«Сейчас!»
Тогда я бросилась к нему и вонзила в спину катану, как в ножны, прямо между его крыльев. С разгона острейшее лезвие вошло легко, хотя я почувствовала скрип костей под сталью. Бог-Ворон вздрогнул.
– Нет! – раздался вопль. Хэджайм. Я уже забыла, что он все еще жив. Неожиданно он стал меньшей из моих проблем.
– Ты… повторяешь старые ошибки… Рочи. Но это не может меня убить, – прохрипел Бог, чуть повернув ко мне голову. Из его рта ручейком текла кровь.
Я сжала губы и провернула катану. А потом налегла всем весом и заставила острие опуститься вниз.
– Нет. Но так мне проще. И приятнее, – прохрипела я от натуги.
