Свет в импровизированной камере не выключался, поэтому Адвокату не пришлось хлопать глазами, чтобы различить тех, кто пришел по его душу. Двое парней с ничего не выражающими лицами, механически двигающие челюстями в такт неслышному похоронному маршу.
– Ребятки… – Адвокат молитвенно сложил руки на груди.
Перед ним появилось ведро, полное горячей воды. Рядом шлепнулся сверток.
– Ребятушки… – Отчего-то Адвоката тянуло к сентиментальному самовыражению. – Помилуйте…
Один из парней, не переставая жевать резинку, произнес:
– Одежда. Бритва. И подмойся. Всю машину завоняешь, засранец.
После знакомства с нехитрым пыточным репертуаром от Адвоката действительно здорово разило. Из-за своего недержания он лишился брюк с трусами и потом жутко боялся, что палачи заинтересуются его видными гениталиями. Разве способен угнетенный мужчина без штанов как-либо защитить свое достоинство от садистов в очках? В тот раз обошлось. Но теперь Адвокат предпочел бы возобновить и разнообразить пыточные процедуры, лишь бы не оставаться с глазу на глаз с этими парнями. Потому что глаза у них были мертвые. Выискать в них удавалось лишь смертный приговор.
Подчиняясь высокомерному кивку, Адвокат занялся утренним туалетом. В последнюю очередь он кое-как обмылся, по-женски раскорячившись над ведром. Встал перед парнями, ожидая дальнейших указаний.
– Хобот спрячь, – посоветовали ему две зубастые ухмылки. – Оторвем.
Он суетливо забрался в штаны. Развел руками, как бы приглашая полюбоваться собой:
– Вот.
– Ну прямо красавец, – похвалили его.
Адвокат смущенно улыбнулся. Умытый, одетый, даже кое-как выбритый, он не ощущал никакой радостной приподнятости из-за того, что покидает эти негостеприимные стены. Напротив, впервые за долгие мучительные часы, проведенные здесь, он не торопился выйти из своей темницы.
– Ребятки…
Ничего другого в голову по-прежнему не приходило, а парням словечко приелось, они стали раздражаться:
– Да что ты талдычишь одно и то же! Здесь тебе не детский сад!
Адвокат захихикал, ежась, словно его пощекотали под мышками, но резко смолк, когда услышал:
– На выход!
– Постойте…
Адвокату хотелось плакать. Это было несправедливо! Он был готов раскрыть перед своими мучителями душу, а они все время спрашивали его о том, чего он не знал и знать не мог. Зато как только он начинал делиться точными знаниями, его пренебрежительно обрывали, не желая слушать! Например, Адвокат был отлично осведомлен об агентурной сети Хана в милиции и даже предлагал составить пофамильный список. Вместо благодарности ему содрали лоскут кожи на спине и стали допытываться, куда и к кому намеревается отправиться Хан в ближайшее время? Адвокат и рад бы сказать, да не знал. Но это вовсе не означало, что он собирается упорствовать или запираться. Просто ему нужно было дать возможность поговорить с человеком, который стоял над всей этой звездобратией во главе с очкастым садистом. Поговорить с самим…
Шлеп! Вздрогнув, Адвокат схватился за щеку. Перед его носом маячил собственный паспорт, заметно покореженный и разбухший от влаги после мытарств в подмоченных штанах.
– А? – Адвокат походил на слегка очумелого человека, сверзившегося с высоты.
– Клади свою ксиву в карман и пошли.
– Зачем… паспорт? – спросил он, еле ворочая одеревеневшим языком.
– Страна должна знать своих героев.
– К… каких героев?
– Павших!
Вслед за этими словами на голову Адвоката натянули вязаный колпак, превративший его в беспомощного слепца, подхватили под руки и стремительно потащили к выходу.
– Куда? Куда вы меня? – вопрошал он, и голос его звучал глухо, словно он рыдал в подушку.
– На кудыкину гору. Ты туда переезжаешь.
6
После болезненных тычков под ребра, после двух-трех глотков свежего воздуха, втянутого сквозь шерсть колпака, Адвокат переживал новую гамму ощущений: теснота, духота, вонь бензина и резины. Полный мрак!
Ну конечно же: багажник! Популярнейшее средство передвижения неудачливых героев нашего смутного времени!
Адвокат лежал в своей излюбленной позе эмбриона. Только не рожать его собирались, а совсем наоборот. Адвокату показалось, что над ним гулко захлопнулась крышка саркофага, когда насильственное укладывание было с горем пополам завершено. Хотя, почему пополам? Для Адвоката вся эта история была сплошным горем, и он не сдерживал эмоций, перемещаясь в неизвестном направлении.
– Убью-ут, падлы такие, – выл он, тоскливо глядя в темноту. – Прире-е-жут!.. Мама!..Мамочка…
Слишком живы были воспоминания об одном неизвестном гражданине в белой рубахе, которого в присутствии Адвоката истыкали ножами и бросили в чистом поле ханские бойцы. Адвокат даже вообразить не мог, что его, к примеру, повесят или утопят, а вовсе даже не зарежут. Боками, грудью, спиной он представлял себе скорое соприкосновение с безжалостной острой сталью, примеривал ее к своей мягкой плоти и постепенно умирал, обливаясь пока что потом, а не кровью.
Обморок был чем-то схож со смертью. Адвокат не сразу понял, где он находится, зачем и вообще кто он таков.
Машина уже не ехала, а стояла, причем стояла где-то на загородном шоссе, судя по шуму проносящихся мимо машин. А еще слышалось галдение галок. Или ворон? Или грачи прилетели? – умиленно подумал Адвокат, не отдавая себе отчета в том, что горячая моча короткими струйками орошает новые штаны. Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но на ум пришло только лишь: «Славлю тебя, господи, всем сердцем моим», что плохо соответствовало моменту. И все равно он что-то горячо зашептал богу на ушко, моля о чуде.
И чудо свершилось!
Оно неспешно приблизилось к багажнику, шурша гравием, и заговорило характерным милицейским голосом, узнаваемым даже в кромешном мраке:
– Ну-к, что везете в багажнике?
Бу-бу-бу. Ответа Адвокат не расслышал, поскольку он прозвучал в отдалении. А вот глас посланного небом милиционера звучал прямо над головой:
– Ну-к, откройте!
Закричать? Забарабанить изнутри кулаками и коленями? Пока Адвокат лихорадочно соображал, как ему поступить, крышка багажника поднялась, впуская внутрь кислород и свет – они так и хлынули внутрь единым свежим потоком, ослепительным, ошеломляющим.
– А! – сказал Адвокат, видя перед собой много-много неба и черный силуэт, склонившийся к нему. – Здрасьте.
Силуэт постепенно проявился в румяного архангела, облаченного в куртку с погонами и цигейковым воротником. Материализовавшись, он строго спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Эт-та еще что такое?! Ну-к?!
