— Мария, я не могу.
— Тогда замерзнешь, — спокойно ответил та, обошла ее и спрыгнула на лед.
«Тогда замерзну. Погибну, если не буду слушаться ее? Нет, дело не в ней. Я ведь не умерла вместе с другими, значит... Что же это значит, почему меня не отпускают обратно?!»
Превозмогая отвращение, Младшая потрогала ногу мертвой женщины. Крепкая нога в темном толстом чулке, короткие сапожки со шнуровкой, стоптанные каблуки. Юбка на женщине задралась. Анка подумала, что этой пассажирке повезло больше других, — она моментально сломала шею при ударе и не успела почувствовать боль. Анка вяло удивилась чудовищным мыслям, которые лезли ей в голову. Она расшнуровала сапожок, под ним оказался короткий шерстяной носок. Младшая сосчитала до пяти и потянула носок на себя. Ей показалось, кто коварный план баронессы стал чуточку понятнее.
Не самой умереть, а встретить смерть.
Не встретить и отойти, а встретить и победить.
«Если я не сделаю это, то непременно замерзну!» Она со всей отчетливостью поняла, что если снова заупрямится, то имеет все шансы погибнуть здесь, в этих горах, то ли в Изнанке, то ли в Верхнем мире, то ли где-то посредине, и никто ее никогда не найдет. А главное — что никто не вступится за нее, потому что слабакам нет места на Пыльной тропе.
Она почти натянула чужой красный носок, когда кто-то толкнул ее в бок. Это оказался тот самый парень, что ползал по проходу с перебитыми ногами. Он подобрался вплотную, на Анку пахнуло спиртным. Парень протянул ей открытую пузатую бутылку и что-то сказал, указывая на ее ноги. Она отрицательно покачала головой: от одного запаха крепкого алкоголя ее едва не стошнило. Парень снова заговорил, горячо жестикулируя, и тогда Младшая догадалась, что он советовал ей сперва растереть пятки спиртным, а уж потом натягивать носки.
Она так и сделала. Изо всех сил натерла ноги, поливая в ладошку, затем обулась. Потом сняла с трупа кофту и длинную юбку, надела поверх своей одежды. Сразу стало теплее. Парень поскреб щетину, икнул, улыбнулся ей и глотнул из горлышка. Потом снова протянул бутылку Младшей. Анка разглядела, что на нем тоже, как минимум, два свитера и две куртки. Она хотела решительно отказаться, но, неожиданно для себя, взяла бутылку и сделала три больших глотка. Она пила огонь и смотрела в заснеженное лицо брата. Футболист постучал ей по спине, когда кашель вырвался из горла, и глаза заволокло слезами.
— Спасибо, — сказала Анка. — Теперь меня не вырвет. Я выпью что угодно, лишь бы жить.
Вряд ли парень что-то понял, но покивал и показал ей кулак, как символ сопротивления. Позади, на льду, усатый крепыш, одноглазый и Мария пытались развести костер из обшивки кресел. У них ничего не получалось. Усатый щелкал зажигалкой, обшивка воняла, внутренности кресла коптили, но не горели. Женщины жались в комок и стучали зубами. Платиновый громадный диск, неистово полыхая, спускался за снежные пики. Обнаружилось еще несколько уцелевших пассажиров. Они тоже пытались помочь костровым. Спотыкаясь и скользя, поднимались в салон, собирали книжки, журналы, газеты, кидали в костер, но огонь не разгорался.
Чтобы окончательно не околеть, Младшая приняла участие в вылазке вокруг самолета. Рискованный поход возглавил толстячок в сломанных очках. Как и футболист, он почти непрерывно прикладывался к бутылке. Когда одна заканчивалась, он возвращался на кухню, брал из ящика следующую, свинчивал пробку и заправлялся. Очень скоро он допил все, но почти не опьянел. Периодически он падал на колени, возносил руки вверх и яростно молился. Его примеру следовали женщины и некоторые из мужчин. Иногда они хором начинали браниться или смеялись, или о чем-то спрашивали Анку, но в ответ только пожимала плечами.
Осмотр самолета не дал ничего нового. Корпус переломился примерно в середине, хвост раскурочило, осталось целым одно крыло. Второе крыло исчезло вместе с пилотской кабиной. Ни еды, ни топлива, ни связи. За полуоторванным хеостом вверх по склону тянулась борозда. Один из парней вызвался дойти до края ледника. Он ушел, оскальзываясь и периодически припадая на четвереньки, после вернулся и долго говорил, размахивая руками. Анка поняла лишь одно — с той стороны нет обрыва, можно спуститься, если очень аккуратно. Видимо, парень предлагал немедленно идти вниз, потому что на него закричали и замахали руками. Анка слушала их и рассматривала горы. Какой смысл обсуждать крутизну склона, когда вокруг один снег и лед? Они просто-напросто замерзнут, стоит подуть небольшому ветру! Младшая еще слегка удивилась, что ни у кого из пассажиров не нашлось сотового телефона. Хотела спросить об этом наездницу, но та была занята очень важным делом. Вместе с усатым и дедушкой в сомбреро она вытаскивала из салона трупы.
Уцелевших оказалось тринадцать. На льду, с укрытыми лицами, в ряд лежали одиннадцать тел. Анка не хотела думать, где Старший и Бернар. Она глядела в сторону, но какая-то темная сила упорно разворачивала ее к мертвецам. Чадила кучка грязи, свистел и позвякивал хвост самолета. Ветерок шевелил бахромистые концы шарфов и завязки шляп. Живые приплясывали от холода, глядя на несостоявшийся костер. Все, что могло сгореть, давно сгорело. Пожилая женщина непрерывно подвывала, как раненая собака. Девушка гладила ее по спине. Парень со сломанными ногами кутался в одеяло. Вперед вышел высокий с потухшей сигарой. Он долго отрывисто говорил, жестикулировал, пока остальные не начали перебивать и не заткнули его окончательно.
— Мария, что они говорят? — Анка не выдержала, дернула наездницу за рукав. — Мария, не молчи!
— Кажется, тот длинный предлагает сбросить трупы вниз, но не все согласны, — Мария обернула к ней белое лицо. — Я не понимаю. Кажется, некоторые считают, что надо рыть могилы.
— Как тут рыть? — изумилась Анка.
— Как рыть? Руками. Инструмента тоже нет. Но трупы нельзя просто так оставить на земле. Мы заразимся и погибнем.
Мария обратилась к высокому мужчине на английском. К счастью, тот знал язык, завязалась беседа. Вскоре к беседе подключились еще двое. У Младшей дробно стучали зубы. Она побрела вослед за женщинами в самолет, но внутри оказалось еще холоднее. Та девушка с распущенными черными волосами, что ухаживала за раненой матерью, жестами предложила сбиться в кружок и накрыться чужой одеждой.
— Никто не хочет скидывать трупы, — сообщила вернувшаяся Мария. — Одни кричат, что надо идти, спускаться по западному склону, пока есть силы. Другие предлагают ждать у самолета.
«Кошмар не кончается, — думала Анка. — Она ничего не помнит. Она верит, что мы летели над этими, как их... над Андами, что ли? Я помру, если ничего не придумаю, я помру, если не придумаю.»
И провалилась в сон.
Платон был прав
Все произошло гораздо быстрее и проще, чем Старший предполагал. Ему уже виделись беспощадные лазерные лучи, вырывавшиеся из бородавок на боках Тхола, и обугленные, разрезанные тела американцев. Но никого резать лазером не пришлось. Безымянная женщина из Коллегии сухо указала, что следует нажать на одном пульте, на втором, и когда Старший, спустя минуту, включил общий обзор, выяснилось, что враги обезврежены.
