— Это ты зря, — сказала Иголка. — Один вон тоже с топором в обнимку спал. Теперь ни одна девка не дает.
Голова завернул странные штуки назад, крепко почесал в затылке.
— Приборы это, для чего-то шибко важные. Давай возьмем с собой, бросать-то глупо.
— Не мое дело, красавчик, — встрял Чич, — только ты и без этой тяжести на ногах худо стоишь.
— Сам понесу, — обхватил ранец Голова.
— Вот сам и тащи, — согласился я. — Когда тебя осмы убивать начнут, попробуй их своим прибором напугать.
— Идемте, я вам кое-чего покажу, — Иголка вдруг засобиралась, хотя до того сама просилась отдохнуть.
Слезли мы с карниза, прошли по краю внутреннего двора. Тут, вроде ежей колючих, заросли непролазные. Голова — он умный, он первый догадался. Штуки эти назывались лесами, только в землю корней не пускали. Их вокруг домов строили, чтобы чинить да красить. Только они, ешкин медь, давно осыпались, того и гляди, брюхо или ногу об них проткнешь.
— Тихо, вон оно…
Это Поле было маленьким, ну прям детеныш. Висело оно над куском плотной черной земли. Возле были забиты колышки, от них прямо в Поле тянулись веревки.
— Новые оставили, — сказала Иголка. — Долго будут прожигать, может, дня три. Потом придут, вытащат, вот так. Ой, Голова, близко так не подходи!
— Там кастрюля, что ли? — Я и так и эдак вглядывался в розовую тучку.
— Делают шлем против шамов, — Иголка косо глянула на Чича, тот откупорил фляжку, стал пить. Не хотелось мне смотреть, чо он там пьет.
— Может, заберем? — обрадовался Голова. У него с башкой точно беда какая-то приключилась. Иголка назвала это воспалением жадности, ага. Прицепил к себе, кроме своего мешка, еще ранец кио, автоматик ихний подвесил, обрез пустой. Если куда бежать, ешкин медь, он же на месте грохнется, подумал я. Но вообще-то рыжий прав, оружие бросать нельзя.
— Эй, красавчики, у нео нюх сильный, — сказал Чич. — Лучше вы ихнего ничего не трогайте. Найдут после — не расплатитесь.
Выбрались мы из ржавых лесов, еще два Поля там в глубине видели. Голова сказал, что земля черная от пролитого когда-то масла. Машины тут много лет мыли, маслом заправляли, а старое масло в землю сливали. Голова вспомнил — на Автобазе у них такое место тоже есть, там на три метра в глубину земля мертвая.
— Не опоздаем ли, девонька? — ласково спросил отшельник.
Совсем я на него глядеть не мог, особенно на глаз его третий, недоделанный. А еще у Чича на губах кровь засохла. Он от нас уже особо не скрывал, отстал, горячей кровушки из Рырка насосался.
— Здесь оно, — повторила Иголка, — не дергай меня, отшельник, я от тебя не убегу.
Чич ухмыльнулся, промолчал. Был такой момент, как тогда на промзоне, я вдруг почуял, что он у меня уже в башке ворочается. Поганое ощущение, точно червяк сквозь ухо заполз и жрет мозги. Но Чич тут же отстал, очень уж, видать, ему Иголка нужна была.
Слезли мы с карниза. Прошли по краю два здоровых внутренних двора. Здесь взрывами повыбивало окна, сорвало со стен замазку. Земля под ногами еще горячее стала и трясется, дым сквозь дыры всюду прет. Вонючий дым, ешкин медь, не продышаться, пришлось взад тряпки мокрые нацеплять.
— Прямо под нами горит, — пробурчал Голова. — Не нравится мне, того и гляди провалишься…
Ну чо, еще дважды Поля смерти видели, маленькие такие. В одном гадость какая-то плавала, вроде куска теста или вроде киселя. Иголка сказала, что это опять нео, которого Поле поймало. Затем вроде осмов в тоннеле видели, но Чич их отогнал. То есть это он так сказал, что отогнал и что ненадолго. По тоннелю мы почти бежали, дышать стало совсем нечем, потом за Иголкой свернули дважды и полезли в квадратную трубу.
— Здесь тихо, — приказала Иголка.
Полезли мы по квадратному коридору. Рыжий сказал, что это шахта для принудительного воздуха. Вентилятора в конце шахты не оказалось, просто дыра здоровая, а за дырой — обрыв. Ну чо, заглянули мы за край, я мигом узнал тот длинный цех, где мы от мороков бегали. Только мы с другой стороны залезли. В самом дальнем конце виднелся вроде как навесной балкон, на нем стеклянная будка с пультами, мы оттуда совсем недавно прыгали. Маленько мне не по себе стало, не то чтобы страшно, а все ж напужался. Вдруг мороки сволочные опять вылезут, куда тогда бежать?
— Мороков насылало Поле, но в этот раз оно нас не видело, — Иголка, как всегда, догадалась, о чем я думаю, по руке погладила. — Мы же с другой стороны обошли. Ты мне верь, Славушка.
— А вон то не может подослать?
— То не может, то другой породы.
— Ты глянь, сколько тут заразы этой, — присвистнул Голова.
Кажись, даже Чич маленько заробел. Потому что Иголка собралась спускаться по гнутым железным скобам, они прямо из черной обгорелой стенки торчали. И качались, ешкин медь.
Пол в цеху был до половины, а прямо под нами — здоровенная дыра, с бортиками по краям, вроде колодца, только в сто раз шире. Рыжий поджег факел, вниз закинул. Факел упал в серый пепел. Посреди пепла метров на десять в высоту торчала странная штуковина. Конструкция походила чем-то на застывшего био, наверху круглая башка, лесенки сбоку, трубы, краны, ниже еще круглая штука, внизу разорвана…
— Это чо?
— Это реактор, — сказала Иголка. — Тут было самое грязное место.
— Реактор? — нахмурился Голова. — Это от которого лучи смертельные? Ядреный который?
— Ядренее не бывает, — покивала Иголка. — Только вот лучей никаких нет. В реакторе мусор жгли, газ из него горючий добывали. Самое грязное место на фабрике, вот так.
— А ты чо тут раньше делала? — Я старался следить сразу за темной трубой позади нас и за цехом, куда Иголка собралась спускаться.
— С папаней вместе ходили, прожигали кое-что.
Я свесился из трубы, опробовал ступеньки. Скобы шатались, стена была вся в жирном черном нагаре. Полыхало тут неслабо, ешкин медь.
— Я туда не пойду, — объявил Голова. — Ты глянь, там эта сволочь кружится!
— И не одна, — добавил Чич.
Ну чо, принюхался я маленько. Целых три Поля кружили возле реактора. Приятного совсем мало. Ясное дело, их было почти в темноте не видать.
— Слава, вылазь оттуда. Мы пойдем вдвоем, я и Чич, — сказала моя женщина. — Вы ждите здесь. Ни в коем разе не спускайтесь.
— Ты чо, борщевика погрызла или бегать стала быстро? — вежливо спросил я.
— Вы оба мысли прятать не умеете, — сказала Иголка.
— Опять баба у нас теперь за главного? — разозлился Голова. — Славка, уйми ты ее, не то я…
— Я ей чо, отец родной?
Тут Иголка промеж нас влезла. Хорошо, тут света было мало, Голова факел нарочно в сторону держал, что ли. Мне вдруг рыжего жалко стало, ага. Он дергался сильно, видать, крепче нас ему досталось, когда от мороков бегали. Кожа у него сильно слезала, кусками прямо, до крови, чесалось небось везде, да еще Иголка…
