— Какой ужас…
— Я бы не отказался от сырных лепёшек.
Рыжая травница недоумённо хлопнула ресницами.
— Что??..
— Я говорю, они у тебя неплохо выходят. Если испечёшь на завтрак — буду весьма рад. Доброй ночи.
Доброй эту ночь назвать не получилось. Слова мага не выходили из головы, Элге крутилась на не самом удобном своём ложе, так и эдак складывая то немногое, чем он позволил себе поделиться. Он неплохо прятал свои чувства, но отрешённость и безнадёжность во взгляде за весь этот незначительный срок пребывания здесь девушка научилась считывать. Как трудно, должно быть, добывать информацию, самые крохи её, находясь безотлучно в лесу, не имея возможности выйти! И какими мелкими, незначительными стали казаться её собственные беды и горести. А маг спал, или притворялся спящим. Утром, когда кое-как задремавшая Элге проснулась, чтобы исполнить маленькое простое желание Ара: получить горку пышных лепёшек с одуряющим запахом мягкого сыра и свежей зелени, он уже упражнялся во дворе с неизменными клинками. И после, освежившись и сменив рубаху, он плюхнулся за стол, демонстрируя зверский аппетит и полное отсутствие желания продолжать откровения.
— Я бы хотела взглянуть на эти кристаллики, если дозволишь.
Ар покосился на девчонку: снова на ней этот домашний брючный костюмчик, а под глазами залегли тени, и руки нервно теребят салфеточку. А ведь целительница, придавать коже здоровое сияние умеет. Полночи он жалел, что рассказал. Пока не догнало и не тюкнуло по маковке осознание, что её сострадание и подозрительный блеск глаз не царапает его душу ржавым гвоздём, а наоборот, касается приятным теплом.
Он повёл рукой и вытащил на свет стеклянный сосуд с узким горлышком. Поставил на середину стола, и второй рядышком. Девчонка наклонилась, разглядывая две горки камешков. Алые, как рубины или кровь, и прозрачные бриллиантовые «сердечки».
— Это — исполненные желания, — предвосхищая новый вопрос, указал Ар на красную горстку. — А в этом сосуде «спасибо».
— Спасибо..?
— Такой камешек появляется, когда человек поблагодарил за свою воплощённую мечту. Некоторые приходили лично, но очень редко. Достаточно и слова, или мысли, чтобы кристаллик упал в этот сосуд.
— Благодарностей гораздо меньше, — заметила Элге.
— Благодарность вообще встречается реже, чем «хочу» и «дай».
Он наклонил один из сосудов, и в подставленную ладонь упало маленькое сверкающее «сердечко».
— Этот — твой.
Девчонка не спешила дотрагиваться, хотя разочек протянула нерешительно руку.
— Сколько их тут всего? — хрипло спросила она.
— Порядочно, — скривился маг.
— Я всё думала, как же это работает… Если постоянно надо использовать полученную силу, а люди приходят к тебе далеко не каждый день…
— А зимой почти не приходят, — кивнул Ар, убирая кристаллик обратно. — От меня, видимо, и не требовалось колдовать ежедневно. Напоминание прилетает, если не трогать «дар» Пропасти более полутора-двух месяцев, а за этот срок кто-нибудь да непременно явится. Как видишь, я даже в самую глушь забрался, однако — находят.
Он спрятал сосуды с кристалликами обратно.
— Выходит, тебе нельзя отказывать просителям…
— Я не всегда отказывал. Был период, когда в освобождение от всего этого верилось, и я хватался за всё, и старался не думать о том, какую плату требует пропасть. Да…цену я со временем начал… корректировать. Однажды мне пришлось забрать пятнадцать лет жизни одного человека, чтобы спасти жизнь второго. Не смотри так, Элге, чужие годы не продлевают мою жизнь, я ничего с этого не имею и не хочу иметь.
— Пятнадцать лет — даже для мага-долгожителя много… Он согласился?
Ар кивнул, невидяще глядя в стену.
— Он знал, на что идёт. И нам удалось вытащить почти ушедшего за грань, а его жизнь очень ценна. Они, к слову, стали добрыми друзьями и прекрасно ладят до сих пор. Лет двадцать прошло.
Элге смотрела на него во все глаза.
— Ты вот так…всё про всех знаешь?
Он усмехнулся, выбрался из-за стола и снял с крючка свою куртку. Миг — и широкая спина скрылась за дверью. Когда девушка торопливо выскочила следом — Ара уже и след простыл.
Её желание помочь, не озвученное, скрываемое, для него было более чем заметным, осязаемым. Элге не знакома с этой стороной магии, он видел, как испугалась она самого первого проявления, как смотрела, но при этом… Не отвернулась, не стала считать чудовищем. Вот — варила кофе, какой он впервые попробовал много лет назад, до существования в лесу, в одной неприметной скромной кофейне, с иноземцем-хозяином, чьё лицо напоминало печёную картофелину, глаза блестели маслинками, а в широкой улыбке не хватало пары зубов. Думала о его, аровых, шрамах, совершив сумасбродную вылазку к оврагам — как-то ведь вычислила, что нужные ей деревья растут там, а он и сам этого не помнил… Надежду на возвращение к себе-прежнему девчонкино желание не дарило, но согревало тоненьким лучиком тепла.
Глава 30. Часть 1
Виррис просматривала письма, сложенные на подносе. Брала конверт, плавно проводила над ним ладонью, и он раскрывался, как лепестки цветка, отдавая ей надушенный сложенный лист бумаги. Бьорд стоял в дверях, далеко, но приторный запах слышал и отсюда. Весь день лелеял смутную надежду освободиться пораньше и позвать Вир на прогулку. Она почти никогда не соглашалась, только на официальные выходы, но сегодня как никогда воздух пах весной, снег растаял, уступив место весело журчащим ручейкам, а солнце долго не хотело уходить с небосклона. Но заботы снова поглотили без остатка, а она утром так и не сказала, что ждёт его возвращения, а теперь за окнами совсем темно, и надеяться можно только на совместный ужин.
— Есть что-нибудь интересное?
Его жена подняла голову; так и не привыкла к его бесшумным появлениям.
— Леаворская аристократия снова вспомнила о вашем существовании, — ядовито произнесла она и помахала последним письмом. — Ритмеры будут счастливы принять нас завтра. Норейны — на будущей неделе.
Муж неопределённо шевельнул бровями.
— Ритмерам напишите, что с радостью… Завтра? А какой завтра день? Кажется, у меня лекция в старших классах…
— Выходной, Бьорд, — сердито подсказала девушка. — А Норейны сделали приписку, что на ужин приглашён и королевский советник, лорд Форриль.
— Как мило. Что ж, раз лорд не стесняется предавать огласке разрыв наших деловых отношений, то я, пожалуй, не постесняюсь к ним заглянуть. Составите компанию, дорогая супруга?
— Не горю желанием, — честно ответила Виррис, безошибочно выудив из горки просмотренных сообщений нужное. — У леди Норейн ужасный визгливый голос, и она в моём присутствии в кондитерской на Каменной площади говорила своей приятельнице, что вам нельзя доверять жизни детей. Что свою дочь, которой почти шестнадцать, она ни за что не определит учиться в вашу Школу, а рассматривает калларскую академию.
