Вы бы хоть сахару в него добавили. Чистый уксус.
Почесухина. Перестоял. У нас ведь, кроме тебя, никто его не пьет.
Почесухин. Добавьте сахару! Или меду.
Почесухина. Хорошо. Скажу Дуняше, добавит.
Почесухин(насупившись, Вечеринкину). Чем еще порадуешь? Зачем пришел?
Вечеринкин. Потолковать хотел…
Почесухин. О чем нам с тобой толковать? О чем?
Вечеринкин. Меня завтра с утра пораньше опять вызывают… (После паузы.) В отдел борьбы с хищениями…
Почесухин. Я ничего не хитил!
Вечеринкин(осторожно). Ведь и о вас разговор зайти может, Кирилл Спиридонович… Не исключено…
Почесухин. Ты с кем там дело-то имеешь? Кто вызывает?
Вечеринкин. Чуркин.
Почесухин. Тьфу ты пропасть! Надо было мне его тогда директором бани назначить! Сидел бы он сейчас при шайках…
Вечеринкин(усмехнувшись). Он и сейчас при шайках…
Почесухин. Как это понять?
Вечеринкин. «Я, говорит, всю вашу шайку разоблачу и на чистую воду выведу!» А какая же тут шайка, когда нас всего трое: я, Козюлин-гранитчик да бухгалтер…
Почесухин(жене). Выйди, Варвара!
Почесухина молча выходит.
Вечеринкин(продолжает). Вы, Кирилл Спиридонович, по нашему делу только как свидетель проходите, вам-то ничего не будет. Ну, купили, памятник, ну, и возвернули его обратно наследникам… А у нас-то злоупотребления!
Почесухин(гневно). А зачем воровали? Зачем спекулировали? И меня в это дело косвенно втянули! Косвенно! Подсунули креслице! (Передразнивая Вечеринкина.) «Памятник бесхозный. Оформим все по закону. Квитанцию выпишем…» Оформили! Выписали!
Вечеринкин. Кирилл Спиридонович! Мое дело маленькое: я вам подчиняюсь. Тут ведь и так повернуть можно!
Почесухин. В каком же это смысле?
Вечеринкин. В смысле вашего памятника. Вы для меня непосредственное начальство. Вы приказали списать памятник — я списал. Захотели памятничек на себя оформить — я оформил. Так что смотря по тому, как на следствии показать. Нам, Кирилл Спиридонович, договориться надо, чтобы уж потом в одну дуду…
Почесухин. У тебя, Вечеринкин, совесть есть?
Вечеринкин. А мне ведь от вас много не надо, Кирилл Спиридонович! При чем тут совесть? Только и надо, чтобы вы мне на бланке задним числом хорошую характеристику для суда подписали. А уж там я сам соображу… по ходу действия. (Достает из портфеля чистый бланк и кладет его перед Почесухиным. Рядом с бланком кладет вечную ручку. Отходит.)
Большая пауза.
Почесухин (не сразу). А что я про тебя плохого сказать могу? Личное дело твое я знаю: я тебя сам выдвигал. А если они в том ядовитом фельетоне пишут, будто я у себя под носом жуликов пригрел, так откуда же я мог знать, что ты жулик? Если бы у тебя в анкете было написано, что ты жулик, — тогда другое дело! Тогда спрашивайте. А там и графы такой нет! Откуда я мог знать, что ты кладбищенские плиты с могилы на могилу перетаскиваешь, могильной чугуниной торгуешь? Откуда я мог знать? Ты мне про это разве докладывал?
Вечеринкин. Помилуй бог! Зачем же?
Почесухин(убежденно). Стало быть, плохой характеристики я тебе дать не могу. (Помолчав.) Дам хорошую. А с креслом ты меня подвел. Ой как подвел! (Пишет на бланке.)
Вечеринкин. Кирилл Спиридонович…
Почесухин. Молчи!
Вечеринкин. Молчу.
Почесухин. Я бы лично никогда до этого не додумался, чтобы его за собой закрепить! Ты подсказал! Ты! И я пошел на это, закрепил его за собой… И выходит, что абсолютно зря! Не надо было мне этого делать!
Вечеринкин(про себя). Старуха еще объявилась… Только масла в огонь подлила.
Почесухин. И старуха тоже. Сорок лет в нашем городе не была — и вдруг как снег на голову!
Вечеринкин. До чего же вредная бабка, я вам доложу! И могилка у нее сейчас в порядке, и надпись ей восстановили, и оградку вокруг памятника покрасили, а ей все мало! «Я, говорит, суда дождусь и на суде еще выступлю! Мне, говорит, сейчас все равно, где жить. Мне, говорит, даже лучше доживать остаток жизни в бывшем родном городе, где папенька захоронен: может, и мне рядом с ним местечко найдется!» Вот какая нахальная бывшая старуха!
Почесухин(перестает писать). Из головы у меня фельетон не выходит. Заглавие-то какое придумали: «Памятник себе…» и многоточие! Пятую ночь мне кошмары снятся. Будто купец сперва меня душит, а потом смеется! Посмеется, посмеется и опять душит… Я вчера под вечер на бульвар вышел. Воздухом подышать… Прохожие узнают — оборачиваются, тоже смеются…
За окном раздается детский смех.
(Вздрагивает.) Вот! Смеются? Опять! (Зовет.) Варвара!
Появляется Почесухина.
Варвара! Выйди во двор, узнай, кто там смеется.
Почесухина. Тебе-то что до этого? Пусть себе смеются.
Почесухин (повышая голос). Узнай, говорю! Узнай!
Почесухина, покачав головой и скорбно взглянув на Вечеринкина, выходит.
Вечеринкин. Все забывается, Кирилл Спиридонович! И фельетон забудется. Мало ли кого в газетах продергивают! Вот сегодня тоже карикатуру дали.
Почесухин(настороженно). Какую карикатуру?
Вечеринкин. Против пьянства. Пьяного на карачках изобразили, а от него на стене тень вроде свиньи. А зачем это?
Почесухин. Действительно! Сами же пишем, что наша область по свиноводству на первое место выходит. Зачем же свинью в виде тени?
Вечеринкин. Вот и я говорю.
Возвращается Почесухина.
Почесухин. Ну, что там?
Почесухина. Ребята коту на хвост жестянку привязали.
Почесухин. А что тут смешного?
Почесухина(пожав плечами). Дети…
За окном раздается женский смех.
Почесухин(нервно прислушивается). А эти чего? Что они там смешного увидели? Выйди узнай!
Почесухина. Кирилл Спиридонович! Ну что ты сам себя ешь? Мало ли
