— Вот ты все сразу понял про него, а мой дурак готов молиться на подлеца, — королева-мать поймала цепкий взгляд Хоча.
Соловейко, как только разглядел Ульриха, скинувшего с лица капюшон, улыбку с лица стер. Вылез из-за стола грациозно — артист есть артист, но чувствовался в нем хищник, который если и не загрызет, то сильно покалечит.
— Приветствую вас, Жизнь Давшая, — он, подойдя к столу, низко наклонился и облобызал руку, продолжающую держать нож. — Никак разногласия с этим господином имеются? Только скажите, и его закопают.
— Да вот, говорят, ты личины меняешь? — мать гномьего царя простодушно вывалила все, что только что услышала.
Хочь готов был провалиться сквозь землю и уже мысленно перебирал, в кого бы превратиться, чтобы незаметно улизнуть. Но по всему выходило, стань он хоть тараканом, хоть ящеркой, все равно прихлопнут. От Соловейко веяло злом в чистом виде.
Не найдя ничего лучшего, Хочь протянул врагу золотую птичку.
— Вот, вручили, чтобы в важном задании подсобил. Жизнь Давшая говорит, что это ваш знак, а смотрю, на гоблина вы никак не похожи.
— Нет, на Раконе еще не бывал, — Соловейко изучал гнома со всем тщанием, — а вот кто моими условными знаками пользуется, узнать хотелось бы. Гоблин, говоришь? — он присел на ту же лавку, где устроился Хочь, и будто невзначай потянул руку к тряпице, под которой прятался «Драконий лютик». Королева-мать перестала дышать. Конец всем надеждам выйти из грязной истории сухими.
— Ты, это, чужого не тронь, — Хочь положил свою руку поверх ладони Соловейко. Но у того уже в глазах поселился бес. Сжал пальцы так, что стало понятно — добровольно не выпустит.
— И даже взглянуть нельзя? — улыбка Соловейко сделалась напряженной. Не спеша но настойчиво он потянул руку к себе. Еще чуть и перевернет ладонь, чтобы взглянуть на то, что ему показывать отказываются.
Что делают люди на грани отчаяния? Бьют по морде? Но Хочь знал, что в драке с целым трактиром, где он числится в чужаках, не выстоит. Еще королева-мать, чтобы избежать позора и отвести от себя беду, как пить дать, объявит его вором драгоценностей. Доказывай потом, что она сама «Лютик» заложила к казино.
Поэтому Ульрих Большие яйца совершил весьма странный поступок — вцепился в руку Соловейко зубами, точно дворовой пес. Тот закричал и, пытаясь стряхнуть гнома, ладонь разжал. «Драконий лютик» моментально исчез в недрах набитой барахлом котомки. Получив пару раз по роже, промычав в ответ, что чужого не берет и своего не отдаст, гном неожиданно для всех получил защиту в лице королевы.
— На самом деле, Соловейко, ну чего ты к нему привязался?
И кричать тому, что хотел лишь взглянуть на спрятанное под тряпицей, оказалось ну чистым дурачеством. Мало ли, что гномы не хотят показывать? В Мрачных горах полно золотых приисков, не рассказывать же всякому, где подфартило? Не хочет золотоискатель хвастаться самородком, его дело.
Глава 43. Как Хочь с королевой-матерью ходили на дело, и чем то дело закончилось— Ух, напугалась я, — Жиданка прикладывала к подбитому глазу гнома кружку с холодным пивом, Ульрих же смотрел на нее с превеликой благодарностью. Как такого смельчака не взять с собой на дело? А с Соловейко, дайте только срок, она посчитается. Опытный игрок всегда поймет, когда ему врут. А то, что Соловейко врал про Ракон, наводило на определенные мысли: война — его рук дело.
* * *
— Ты же знаешь, как разбогател мой сын? — Жиданка вела старого знакомого по темным улицам. Сзади них, таясь, шли еще двое. Прав был Хочь, полагая, что мать царя без присмотра из дворца не выпустят.
— Ну да. В том ему помогли лютики герцога Хариима.
Жизнь давшая улыбнулась.
— Я же чего тогда всполошилась: как увидела девку в венке из поникших лютиков, а следом за ней лорда Ракона, спешащего на торги, сразу смекнула, что пророчество исполняется. Вот и попыталась помешать ему.
— А сами лишь разбудили любопытство.
— Правда?
— Правда. Я вашему сыну еще не писал, но лорд Ракон обнаружил заплатку, что строители оставили на месте вскрытого тайника, и заинтересовался, что же там лежало?
— Еще не догадался о картах?
Хочу показалось, что лицо матери побледнело. Или то луна высунулась из-за облака и окрасила все вокруг мертвецким цветом?
— Пока вроде нет. Думает, что там Хариимы драгоценности свои прятали. Но много ли их поместится в узкую нишу?
— Эх, знал бы он, сколько на самом деле упустил.
— Вы никак осуждаете своего сына?
— Боюсь за дурака. Лучше бы выложил все как есть и получил четверть от обнаруженного, чем сейчас на каждый шорох оборачивался. И зачем ему понадобилось в царя играть? Никак Риска окаянная подбила, без нее не обошлось. Тоже мне, владычица. А возмездие придет. Не зря же в пещере, как только ее вскрыли, полыхнуло пророчество. Ох, и намучились тогда! Сколько гномов полегло, пока дыру пробили. Магия драконов — она самая страшная. Но ничего, справились, обошли стороной. Хариимы же только главный вход запечатали, а мы подкопом сбоку до сокровищ добрались. Год колотились впустую, а потом, нате вам, богатства.
— Какое пророчество? — Хочь остановился. Королева-мать окинула его пытливым взором.
— Не знаешь? А должен бы, как доверенное лицо …
Хочь быстро исправился, смекнув, что именно о нем предупреждала старуха герцога, когда остановила Фолька на улице Блуда.
— О, так вы о поникших лютиках? А я думал, что что-то новое открылось, пока я на острове сидел.
— Нет, все то же и все так же. Как ни ломится Жовел во вторую пещеру, пройти не может. А она, если судить по размеру непробиваемых дверей, гораздо богаче первой будет. Представляешь, сколько там добра хранится?
— Представляю, — так же шепотом ответил Хочь. Его заранее просветили относительно старой истории, когда гномы вдруг побросали рудники, где издревле добывали железо, и массово двинулись в Мрачные горы. Вроде никогда не привлекали те малорослый народец, поскольку считались опустошенными драконами: ни тебе золота, ни полезных ископаемых, одни пещеры и заброшенные шахты, но отчего-то гномов туда понесло.
Теперь Ракону и его друзьям была понятна причина, но оставалось тайной, в какой из пещер Хариимы хранили свои богатства.
— А как мы попадем в тайник? Разве у вас есть доступ?
Старуха хмыкнула и показала кольцо с кучей ключей.
— Позаботилась после последнего провала. Сейчас только от остолопов избавимся. Они во дворце за мной не следят.
Дворец примыкал к толще скалы. Создавалось впечатление, что здание грубо вытесали из нее, убрав лишние камни. Королева-мать, несмотря на преклонный возраст, сноровисто взбежала по крутым ступеням и, порывшись в связке, подобрала ключ, который открыл неприметную дверь.
