Хотя, я не только тогда был далеко, — тут же добавляет он, проводя рукой по волосам.
— А ты хочешь еще детей? — вот не это я хотела сказать. Совершенно не это. Но почему-то вопрос сам вылетает из моего рта.
— Хочу, — не задумываясь бросает Даня. — Родишь мне дочку? — вполне серьезно произносит он, смотря мне в глаза. — Да расслабься ты, — добавляет с усмешкой, наверняка видя мое замешательство. — Это я так. Шучу. Маленькая ты еще для детей. Сначала надо тебя развратить на двадцать один плюс.
— Это как?
— А вот так, — поддевает кончик моего носа, улыбаясь вполне искренней улыбкой. — Познать прелести секса, а не только их последствия. Кстати, на твой день рождения продолжим развращаться. Или нет?
— Продолжим. А можно вопрос?
— Можно. Если это вопрос, что будет с нашим общим знакомым — ничего хорошего. Я его посажу.
— За что посадишь?
— А ты думаешь, что мало поводов? За их делишки с проституцией несовершеннолетних под принуждением и прочее — светит большой срок. Это надо только доказать. А знаешь, что с такими делают на нарах? По глазам вижу — знаешь. Ты, кстати, тоже будешь одним из свидетелей.
— Я не хочу.
— Я не спрашивал, хочешь ты этого или нет. В данном случае, как я скажу, так ты и сделаешь. Вопреки расхожему мнению, что я кручусь в криминальных кругах и грохаю всех налево и направо, это не так. Я предпочитаю другие способы урегулирования вопросов.
— Почти два месяца назад я рассказала, чем занимался Игорь и его мать, и ты ничего не предпринял. А что изменилось сейчас?
— А ты не догадываешься что? Я эгоист, Снежана, как и любой здравомыслящий человек. Никаких широких жестов, связанных с благополучием общества. Мне на него насрать, как и ему на меня. Пока не трогают мое, я остаюсь в стороне. Когда трогают мое, я начинаю впрягаться. Все максимально просто. Но, если ты хочешь как-то по-другому навредить Савицкому — скажи. Может, твоя фантазия куда более широкая, чем моя. И нары — это фигня?
— Не фигня. Все правильно. Ну, разве что сначала ему нужно отрезать член, а потом посадить.
На мой комментарий Кротов начинает смеяться.
— И все-таки, есть в тебе что-то скорпионье.
— Ну, если только совсем капельку.
Совсем скорпионья капелька помогает быть мне собранной все долгие семь часов родов Оперы. К середине ночи на свет появляются три живых котеночка.
— Матерь Божья, какие страшилы.
— Сам ты такой.
Глава 44
Глава 44
Только бы не уронить. Только бы не уронить. Руки трясутся, ноги словно вообще не мои. И юбка такая узкая, что шаги даются с трудом. Двадцать один шаг до переговорной кажутся чем-то нереальным. Наконец подхожу к двери и кое-как нажимаю на ручку. Носком туфли открываю врата в ад и с выпрямленной осанкой шагаю к столу, за которым собралась кучка козлов.
Один из них, гордо восседающий посередине стола, неотрывно пялился на меня при встрече и продолжает это делать сейчас, пока я расставляю чашки с кофе. Благо, ему подаю кофе без инцидентов. На десерт оставляю кофе для Дани. Были бы мы здесь одни, он бы непременно сказал, даже не попробовав, что кофе дрянь и надо переделать. А сейчас молчит. Точнее, хмурится и молчит. Ни одного хорошего слова за весь день. А ведь я сегодня постаралась на славу. И локоны завила, и шевелюру распустила, и глаза накрасила. Ноль на массу.
Не знаю, что на меня находит, но как только протягиваю чашку Дане, я намеренно обливаю его кофе. Напиток попадает на белоснежную рубашку. Немного, но этого хватает, чтобы убрать с его лица невозмутимость и спокойствие. Да, пожалуй, я хотела вывести его из себя. Принимаюсь извиняться и тянусь за салфеткой, на что Кротов выдергивает ее из моей руки.
— Извините, я выйду на пару минут, — зло бросает Даня и встает из-за стола.
Семеню вслед за ним и вроде бы надо бояться, но мне совсем не страшно. Хоть он и гад, но кроме словесного изнасилования, мне ничего не светит. Да и я сама не против такой экзекуции. Кто бы мне сказал еще пару месяцев назад, что я буду ждать заветных пяти часов вечера, чтобы поговорить с ним о чем угодно, не касаясь работы.
Зато теперь я понимаю, как он стал таким богатым. Даня жуткий трудоголик. За две недели ни у меня, ни у него не было ни одного выходного. Несмотря на изменившийся статус наших отношений, на работе я для него исключительно одна из его служащих, не более того. Это и раздражает.
Его выдержке можно только позавидовать. Разве можно смотреть на человека, которого ты уже шесть раз видел голым, только как на работника? Поправочка, семь, если считать первый раз. О, Боже. Только сейчас до меня доходит, что я считаю.
Представляю, как тупо я сейчас выгляжу. Пялюсь как умалишенная на то, как он снимает с себя галстук и рубашку. Без нее ему определенно лучше. Так и хочется выдернуть из его руки новую рубашку, выгнать всех козлов из переговорной и предаться разврату. Усмехаюсь в голос от этой мысли. А Кротову хоть бы хны. Я надеялась на словесный разнос, а он даже слова не сказал про испорченную рубашку.
Взглядом указывает на галстук в руке, а я ведь ни разу его не завязывала и понятия не имею как это делать. Но подхожу к Дане, пытаясь подавить в себе улыбку.
— Волосы собери.
— Что?
— Мы вроде это уже проходили. Тебя к ЛОРу надо отвезти? Волосы собери.
Как там называются люди, которые получают удовольствие от словесных надругательств? Мазохистка? Здрасте, я Снежана, мазохистка двадцати двух лет, которая жаждет пререканий со своим боссом.
— В уродский пучок?
— Да хоть в уродскую косу.
— А мне нравятся распущенные.
— Мне тоже. Но не здесь. Толстопузый тебя уже мысленно поимел во всех позах.
— Ммм…там два толстопузых. Какой из?
— Оба. Кстати, юбка на тебе ужасная. И слишком узкая, — ну давай еще блузку изгадь и про макияж
